Война

– В них секретные разработки, шифры? Я ведь пожалею, что уничтожила нить?

Используя единственный доступный ему жест, Эйден отрицательно мотнул головой.

– Все умное я храню в голове.

– Как её расстегнуть? – желания выполнять его просьбу было меньше, чем прикасаться к чудом не разорвавшейся бомбе.

– Просто разомкни в любом месте.

Девушка приблизилась вплотную к роботу. Она боялась, что если его язык опять хлестнет воздух, она растеряет последнее достоинство и закричит. Но Эйден не шелохнулся и даже не смотрел на нее. Только два их облака пара мешали свои завитки между собой.

Чтобы не рассыпать тетраэдры, Самина осторожно завела руки за шею андроида. От него пахло грозой и мятой. Цепь легко разомкнулась, скользнула в холодные ладони, и девушка поспешила вернуться в тепло.

– Как я должна ее уничтожить?

– Положи в гамма-томограф.

Она подошла к излучателю и опустила невесомую нить внутрь. Вскоре тетраэдры начали бледнеть и рассеиваться. По мере их разрушения в магнитном поле томографа возникали голограммы людей, чтобы исчезнуть навсегда.

– Кто они?

– Те, кто много значил для меня.

– Все мертвы?

– По моей вине. Прямо или косвенно.

Что ж, он больше не увидит Наэль, Гервина и Шая, но таскать на себе этот бессмысленный груз прошлого – слишком по-человечески. Это уже не его ступень эволюции.

– Все. – выдохнула Самина. – Прощай.

Апатичный тон догнал девушку, когда она уже ступила в полумрак:

– Прощай.

«Вот бы упасть и биться лбом о землю прямо тут, в камере. Р-р-р, нельзя, терпеть до двери!» – Самина занесла пальцы над электронной панелью замка, когда сквозь болезненный шум, распиравший голову, до неё долетело прохладное:

– Я подумаю.

Девушка отдернула руку, бешено обернулась и…

– Что?!

Но андроид замолк и отключился. Император опустил голову, глаза его почернели и стали безжизненны. Морозного дыхания не было. Показалось.

Вот же дьявол. По щекам побежали слезы – густым ливнем, какие редко бывают на засушливой Бране. Эти капли не принесли облегчения: их, будто кислотный дождь, переполняла ненависть. И болталась неприкаянно молекула надежды.

– Не верю, – с глухой злобой процедила Самина и вышла в коридор.

Только там она поняла, как же сильно ее трясет. Спина взмокла, на ладонях воспаленные следы от ногтей, а в голове… в голове каша.

– Я вызвал Вам карфлайт. – безопасник явился из ниоткуда и протянул ей салфетку. – Когда Вы уйдете, я сотру из системы этот визит. Не волнуйтесь, господин Зури ничего не узнает.

– Спасибо, Кайнорт. – Самина была уверена, что ей не жить, если до отчима дойдет, кто растрепал пленнику о пандемии.

– Я боюсь, у Вас не было шансов. Он ведь так и сказал? Давить на жалость императора – это как выжимать ежа голыми руками. И больно, и толку нет.

* * *

Бритц в последний раз перед сдачей смены настраивал приборы в камере пленника.

– Ну что, как там твой взнос в клуб злодеев? Понравилось обижать маленьких?

– Не очень. – честно ответил Эйден.

– Почему же ты ей отказал?

– Почему же я ей отказал?

Кайнорт обернулся и прищурился.

– То есть?

– Я обещал подумать.

Бритц опять уткнулся в свои экраны.

– Разве в начале войны это были не твои слова, что Империя наберется терпения, и рано или поздно советники пронесут мимо тебя труп Харгена?

– Нет, это сказал древний философ. И он хотя бы сидел у реки. – устало произнес Эйден. – Паразиты это прекрасно, но я вот о чем подумал: не обижайся, но что, если у магнетарного руля окажется один из вас? Харгена я сто лет знаю, он мне как родной: все его действия, мотивы, страхи – предсказуемы. Старый враг – как любимая мозоль. Всегда готов к тому, что будет больно, и всегда точно знаешь, где именно.

– А я уж было заподозрил тебя в сострадании.

– Шутишь?

– Шучу. Но если председатель тебя выпустит, я буду следить за тобой днем и ночью, Эммерхейс. Если потребуется, убью тебя лично. Если попытаешься использовать дочь Харгена, и ее тоже убью.

– Это так мило с твоей стороны. Знаешь, у нее очень хрупкие шейные позвонки, рекомендую начать с них. Или тебе нравится, когда жертва в сознании?

– Жертва – да, но ты гораздо лучше, когда в отключке.

– Мне кажется, ты меня не любишь, Кай, – скорбно заметил андроид, – А вообще Зури превосходно использовал давнюю ненависть между эзерами и Империей, когда приставил тебя ко мне. Не подумай, я не имею ничего против тебя лично, просто единственное доступное мне здесь развлечение – доставать охрану.

Бритц глубоко вздохнул. Был конец тяжелого дежурства, и он уже не считал такой уж плохой идею перевести императора подальше из тюрьмы.

– Ты не сможешь вывести меня сегодня, Эйден.

– Конечно, не смогу – ты в обычной одежде, а значит, не станешь превращаться, иначе придется передавать смену голым.

– Спокойной ночи, Эммерхейс.

– Только не выключай свет!

Щелк.

– Как приятно встретить расу, не знакомую с терновым кустом… – усмехнулась темнота.

12. Глава, в которой герцог готов на все ради свободы

Цараврия, спутник Ибриона

Год 1800 от основания Империи Авир.