Вдовствующая Императрица почему-то не даёт уйти Николаю и против принятия короны Георгием или Михаилом. Александра Фёдоровна практически уже отстранилась от семьи и почти всё время проводит либо с духовником, либо в молитвах и посещениях храмов, даже встречалась с Ксенией-Петербургской, у которой по слухам просила благословения на подвиг монашества. То есть в самой верхушке империи какие-то странные пертурбации, невольно вспоминается: "…хотели как лучше, а получилось как всегда…". К сожалению, я ничего про политическую кухню Петербурга не знаю, я очень надеялась на свою закладку и Георгия, но видимо не всё так просто. И если Николай хочет уйти, то есть ведь причины, почему Мария Фёдоровна этому противится. Насколько помню, её всегда и все характеризовали, как весьма здравомыслящую женщину с единственным пунктиком в виде ненависти к немцам и Германии. А вот на эти вопросы у Некрасова ответов нет. Порой он меня расспрашивает о наших атаках и тогда строчит в свой блокнот, порой ломая грифели, тут же выдёргивая новый карандаш и продолжая сточить. Я периодически перевожу разговор на благотворительный фонд, что команда уже приняла решение, что все причитающиеся нам призовые деньги за взятые трофеями японские корабли будут сразу переданы в распоряжение благотворительного фонда "Новик", который уже довольно много сделал, а с этими деньгами ещё многое сделает. Вообще, тем для обсуждения у нас довольно много и Павлу Николаевичу явно импонирует мой интерес и он много и с удовольствием рассказывает. Из его рассказов, получается, что по своей популярности фигура Николая Эссена сейчас в России немного ниже августейшей фамилии, сначала буквально взорвали сознание песни, потом спектакли "Золотой ключик" и мюзикл-поппури. И едва у общественности уложилось в голове, что в России есть новый поэт-песенник с новым стилем пения и сочинения, как этот же Эссен вдруг начинает крошить японские корабли, причём так, что в Японии объявляют трёхдневный траур по погибшим на броненосцах и это при том, что всему остальному флоту похвастаться особенно нечем. И это ещё не касаясь того, что популярность Марии Эссен среди матросов и солдат не сильно уступает популярности мужа сначала из-за работы фонда, а теперь из-за её работы в артурском госпитале, где ей приписывают чудеса излечения. Вот поэтому Некрасов не может нарадоваться выпавшему ему счастью лично поучаствовать и приобщиться.
Наутро следующего дня мы со всей слоновьей грацией ввалились в Корейский пролив, где начали наводить порядок. Узнающие нас капитаны японских пароходов безропотно спускали шлюпки, а мы топили их пустые пароходы. До обеда встретили четыре парохода, только один попытался сделать вид, что нас не видит и не замечает наши флажные сигналы, но один выстрел ста двадцати миллиметровой болванкой в нос судна и моментальное возвращение зрения и адекватности. Появившиеся со стороны Цусимских островов два миноносца едва увидели нас развернулись и улетели обратно на полном ходу. Пришлось поднять в небо Клёпу, чтобы знать, если они приведут весь японский флот. Ближе к островам движение стало оживлённее, и до траверза Мозанпо ко дну пошли ещё восемь пароходов. Одному с войсками мы приказали повернуть в островам, где выброситься на камни и покинуть борт, после окончания эвакуации всадили в корму парохода торпеду, начавшийся пожар доделает дело по уничтожению этой японской собственности. Потопили три джонки и одну шхуну, тогда Некрасов спросил, в чём была необходимость топить рыбацкую шхуну, пришлось ему объяснять азы, что воюет не отдельно взятая винтовка, воюет страна и её народ, то есть к винтовке нужен солдат, которого нужно одеть, обуть, накормить, привезти к месту боя и так далее. И что на каждого солдата или матроса в тылу работают несколько мирных гражданских жителей, поэтому любое воздействие на страну противника — есть благо на алтарь победы, если не будет хватать еды, грубо говоря, японскому сапожнику, то возможно не хватит сапог или ботинок японскому солдату, значит он не сможет полноценно воевать, поранит ноги или простудится, что позволит нашим солдатам понести меньше потери.