Война

Отдёрнув руку, он уставился на запястье Сухова, где начал ярко светиться керамидовый браслет, изначально принятый за элемент экзоскелета. Точно такой же браслет, но только на левой руке Шилова тоже засветился и через мгновение исчез. После этого, тот что был на вдвешнике потух и на нём появилась светящаяся метка в виде зелёного кружка.

— Что за шняга? — выпалил Сухов.

— Не знаю — честно признался Шилов. — Надеюсь Академик объяснит.

— Надеюсь — Сухов указал на валяющееся оружие. — Собирай своё барахло. Надо возвращаться в лабораторию. Судя по тому, что говорил мне Алфёров, тебя с Альфой ждёт новое задание.

— Честное слово, я сюда уже как на работу хожу — проговорил Шилов в ответ и указал в другой конец туннеля. — Сухов, а теперь только не дёргайся, похоже сюда мои топают.

И действительно, через пару секунд из-за поворота сначала выглянул старший сын, а когда папа замахал руками вышли все члены семейства.

— Понимаю — проговорил Сухов. — Только ведь тут тоже не лафа. Я с этим гребаным клоном тринадцатого больше двух сотен раз встречался, пока он не испарился из своего экза. Думал совсем свихнусь, теперь мерещится что-то постоянно.

— А знаешь кто на той стороне тринадцатого привалил? — спросил Шилов и невольно расправил плечи.

— Неужели ты?

— Получается, что я. А перед этим Альфа практически одна со всеми остальными рейнджерами расправилась.

— Так вот почему он один начал приходить, без своих пронумерованных болванчиков — задумчиво проговорил Сухов.

Затем подошли Наташа с детьми, и Шилов познакомил их с хмурым дядей, облачённым в зеркальную копию его трофейного бронекостюма.

По дороге в лабораторию, Шилов поведал что творится снаружи и как всё изменилось, в ответ капитан ВДВ рассказал свою историю, с периодическими смертями и повторяющимися «днями сурка».

Через полчаса они добрались до входа в лабораторию, где у баррикады дежурил один из уцелевших гвардейцев десантников. Облачён он был в кое как залатанный, побитый болтами тяжёлый «Ратник», а в руках сжимал ствол старинного противотанкового ружья.

— Всё своё давно потратили, отбивались чем могли — проговорил Сухой, увидев удивлённый взгляд Шилова.

Алфёров с ассистенткой их встретил прямо за порогом, и тут же начал проверять каким-то прибором, всех по очереди.

— Ну значится так Шилов, расклад такой — начал учёный, когда сверил показания приборов. — Если ты хочешь оставить своих здесь, то должен знать, что надолго сюда нельзя. Иначе станут такими же, как и мы, без права выхода наружу.

— А сколько времени им тут можно пересидеть без последствий?

— Время, тут и там идёт по-разному. Я думаю дней пять или неделю по-нашему.

— А дальше что?

— Дальше они полностью адаптируются к внутреннему хроно-давлению, искусственно созданному внутри пузыря. А без полной стабилизации реактора холодного синтеза и сращивания всех созданных временных потоков, возврат к стабильному состоянию невозможен.

— Значит неделя. А сколько времени пройдёт снаружи.

— Точно не знаю. Но с момента уничтожения последнего клона тринадцатого, тут прошло две недели.

— У нас там, прошло меньше суток.

— Вот из этого и исходи. Только учти, временной поток внутри пузыря нестабилен и может в любой момент сровняться с вашим или рвануть вперёд.

После объяснения учёного, Шилов непроизвольно скрипнул зубами.

— Обратного пути нет. Они останутся.

— Хорошо — согласился академик и указал наверх. — Ну что там, совсем всё плохо, или как?

— Мы выиграли три года. Теперь война с альянсом началась в 2045 году.

— Это интересно. Значит мои сыновья теоретически могут быть живы. Я бы многое отдал чтобы их увидеть — задумчиво проговорил Алфёров и они вместе с ассистенткой принялись забивать какие-то данные в терминал, провода от которого уходили в глубь квантовой установки.

При этом на Шилова посыпались вопросы, и он как мог рассказал о всём что успел увидеть и что пережил за последние сутки.

Особенно Академика впечатлил рассказ о американском учёном и его устройстве в прозрачном контейнере, которое могло гнать время вспять.

— Инверсия времени — заключил он, выудив у Шилова всё что он помнил. — Интересно это локальный эффект или он распространяется на всё сущее? — спросил академик словно сам у себя.

— А вот такие вопросы точно не ко мне — пробормотал Шилов, глядя как жена Алфёрова, водит Наташу с пацанами по подсобным помещениям лаборатории.

— Вы знаете, существует очень интересная теория, допускающая, что, когда наша вселенная максимально расширится и снова начнёт сжиматься, время пойдёт вспять, и все, кто когда-либо существовал смогут прожить свои жизни наоборот. Раньше я ей не доверял, но теперь… — учёный покачал головой.

— Что-то мне не верится — недоверчиво пробормотал Шилов. — Начинать жизнь с момента своей смерти и заканчивать в утробе матери. Хотя, вполне возможно, что так даже лучше, можно будет узнать всё и сразу, а затем постепенно забывать. Это как прожить пятьдесят лет в деревянном доме становясь всё моложе, а затем начать его собственноручно разбирать и брёвна отвозить в лес, превращая их снова в живые деревья — проговорил опер и тяжко вздохнул.