Война

– Совсем эти революционеры распоясались, Тимофей Васильевич. Надеюсь, лечение Аркадия Семеновича пройдет успешно, – произнес Алексеев, увидев, что я закончил читать депешу, включая и шифрованную часть.

Я тоже надеюсь, Евгений Иванович. Я рано потерял родителей и был сильно рад, когда Аркадий Семенович и Нина Викторовна после свадьбы стали относиться ко мне как к родному сыну. Для меня это было несколько неожиданным, но постепенно и я стал относиться к родителям жены как к своим собственным родителям. Поэтому руководство РСДРП сделало большую ошибку, напав на мой дом и мою семью, – я замолчал, борясь с теми эмоциями, которые вновь начали захлестывать меня.

Да, жена и сын остались целыми, но могли пострадать, если бы на мызе не была организована сильная охрана. К тому же Аркадий Семенович и Нина Викторовна мне действительно стали очень близки, и я их уже называл мамой и папой без каких-то внутренних колебаний. В общем, у меня на господ большевиков вырос большой зуб.

Выполню задание императора, а потом пообщаюсь с товарищем Камо, который в прошлом детстве был моим кумиром. Кинотрилогию про него «Лично известен», «Чрезвычайное поручение» и, кажется, «Последний подвиг Камо», точно уже названий не помню, смотрел с восхищением несколько раз.

А теперь я с ним по разные стороны баррикад. Интересно для меня повернулась жизнь. Как-то по-другому теперь смотрю на деятельность революционеров, особенно на их «эксы» и теракты, когда гибнут ни в чем не повинные люди. Надо обязательно дать Николаю телеграмму, чтобы Камо оставили живым до моего приезда, а то военно-полевой суд его к смертной казни приговорит стопроцентно.

– Тимофей Васильевич, что будете делать? – вывел меня из задумчивости адмирал.

– Выполнять указания государя. Дождусь инструкций и поеду в Тяньцзинь встречаться с Юань Шикаем.

– У вас есть какие-то предположения по этой встрече?

– Когда я был во Владивостоке, то мне передали тубус с бумагами от дзянь-дзюня провинции Цзилинь Чань Шуня, а на словах передали два слова: «Армия недовольна». Эти документы с сопроводительным письмом были отправлены мною императору. Видимо, пришел… Точнее, придет ответ на то письмо. Чань Шунь и Юань Шикай, в отличие от других правителей китайских провинций, сохранили свои хорошо вооруженные и обученные войска во время Боксерского восстания и теперь обладают реальной военной силой, в отличие от правящей императрицы Цыси. Из этого можно сделать вывод – в Китае весьма вероятен военный переворот. Другой вопрос, насколько это выгодно Российской империи в сложившейся ситуации на настоящий момент? – я замолчал, так как даже не представлял, что говорить дальше.

– Да, только этого нам сейчас не хватало. И так забот полный рот, – Алексеев помотал головой, а потом залпом допил оставшийся в стакане чай, в котором коньяка было куда больше, чем чая.

– Евгений Иванович, пока я буду ждать инструкции государя, не могли бы вы вызвать из Тяньцзиня военного агента, а также предоставить документы по военной, политической и прочей обстановке в Китае.

– Хотите попытаться разобраться с клубком интриг в империи Цин?

– Хотя бы получить общее представление.

– Что же, Константин Ипполитович, думаю, сможет вам в этом помочь. Он в этой кухне больше десяти лет варится.

– Вы говорите о генерал-майоре Вогаке?

– Именно о нем. Лучше его вам никто не поможет, – Алексеев задумался, а потом решительно произнес: – Хорошо, я вызову его в Харбин.

На этом наше «чаепитие» закончилось, а дальше началось мое ожидание инструкций от императора и изучение обстановки в Китае. Прибывший через неделю Вогак довел до меня много интересной информации, которая не была отражена в официальных документах. Гадюшник во дворце Цыси собрался еще тот, где главным удавом Каа, или королевской коброй, была сама императрица.

Шестидесятивосьмилетняя Цыси была еще той штучкой. В возрасте семнадцати лет она прошла конкурс наложниц и вошла в Запретный Город в статусе наложницы императора пятого, самого низшего ранга. Благодаря своим личным качествам и умелым интригам она постепенно росла в ранге, смогла подружиться с бесплодной императрицей Цыань, и императрица дала ей шанс стать матерью наследника. В 1856 году Цыси родила мальчика, нареченного Цзайчунь, и статус матери наследника престола усилил ее влияние при дворе. Постепенно император передавал ей все больше и больше полномочий, благодаря чему она стала фактически правительницей Китая.

Император Ичжу, правивший под девизом «Сянь-фэн», умер в 1861 году. Первый обнародованный после его смерти указ объявлял Цзайчуня, сына императора Сяньфэна, наследником трона под девизом «Тунчжи», то есть «Совместное правление». Второй указ даровал звания «вдовствующей императрицы» и регентш Цыси и Цыань.