Война

– Да, Борис Викторович, известно. Мы внимательно отслеживали в прошлом году второй съезд их партии. Знаем и о том, что данный съезд профинансировал японский военный атташе в России полковник Акаси Мотодзиро, который неоднократно встречался с Плехановым и Ульяновым. Кстати, большевики, как стали называть себя после съезда последователи Ульянова-Ленина создали не боевую организацию, а боевую техническую группу при ЦК РСДРП, основными задачами которой являются приобретение оружия, формирование и обучение боевых дружин для участия в вооруженном восстании и социалистической революции. Большевики, в отличие от эсеров, на точечный террор решили не размениваться. По их мнению, навеянному, как я думаю, японской разведкой, русско-японская война, особенно проигранная, вызовет недовольство масс и приведет к восстаниям в городах, а потом к всеобщей революции. Поэтому их террор должен стать массовым, – я замолчал, вспоминая врезавшиеся мне в память тезисы Владимира Ильича, которые он выдал во время обсуждения на одном из заседаний съезда вопроса о терроре.

Второй съезд социал-демократов, с учетом повышенного внимания к нему японской разведки, мы пасли основательно. В этой работе участвовали и охранка, и жандармы, и Аналитический центр, и даже работники МИДа. По моим данным, из пятидесяти семи делегатов съезда двадцать шесть стучали как дятлы своим кураторам из разных служб. Может быть, их было и меньше, так как среди этих барабанщиков наверняка были многостаночники. А может быть, и больше. Своих основных информаторов светить никто не хочет, поэтому к нам в центр могла поступить не вся информация.

– За дословность стопроцентно не ручаюсь, но господин Ульянов на одном из заседаний съезда произнес: «Пусть тотчас же организуются отряды от трех до десяти, до тридцати и так далее человек. Пусть тотчас же вооружаются они сами, кто как может, кто револьвером, кто ножом, кто тряпкой с керосином для поджога. Наши товарищи должны давать этим отрядам, каждому его члену краткие и простейшие рецепты бомб, элементарнейший рассказ обо всех типах вооруженной борьбы, а затем предоставлять всю деятельность им самим. Отряды должны тотчас же начать военное обучение на немедленных операциях, тотчас же. Одни сейчас же предпримут убийство шпика, взрыв полицейского участка, другие – нападение на банк для конфискации средств для восстания. Не бойтесь этих пробных нападений. Они могут, конечно, выродиться в крайность, но это беда завтрашнего дня, а сегодня беда в нашей косности, в нашем доктринерстве, ученой неподвижности, старческой боязни инициативы. Пусть каждый отряд сам учится хотя бы на избиении городовых», – картавя под Ильича, произнес я и закончил нормальным голосом. – Каково, Борис Викторович?!

– Очень похоже на голос Ульянова. Вы и с ним знакомы?! И вообще, у меня складывается такое ощущение, что вы присутствовали на этом съезде или входите в ЦК РСДРП, усмехнулся Савинков.

Признаться, Борис Викторович, вы с Гоцем поступили мудрее, сделав боевую организацию автономной, с отдельной кассой, собственными явками и конспиративными квартирами. Отслеживать вашу деятельность значительно сложнее.

– Тем не менее я здесь, – эсер-террорист обвел глазами часть комнаты для допросов, после чего быстро произнес: – Так вам все-таки интересно или нет, Тимофей Васильевич, что я хотел рассказать?

– Конечно же интересно, Борис Викторович. Слушаю вас.

– Мне достоверно известно, что боевая организация большевиков получила задачу убить вашу жену и ребенка, – чеканя каждое слово, твердо произнес Савинков.

Надо сказать, такого признания я не ожидал, поэтому несколько подвис, чувствуя, как в душе начинает разгораться ярость.

– Кто отдал такой приказ?

– Ульянов.

– Откуда такие сведения?

Я за них ручаюсь. Если бы к смерти приговорили вас, я бы и слова не сказал, но Мария Аркадьевна была моей хорошей знакомой в детстве и юности. Пусть она и перешла на другую сторону, конкретно ее смерти я не хочу.

Год и два месяца назад у нас с Машей родился здоровый и крепкий мальчишка. Супруга все свое внимание переключила на сына и почти все время проводила в имении. С учетом того, что на меня за последних полтора года было совершено пять покушений, пришлось озаботиться охраной нашего семейного очага. В Курковицах, в специальном пристрое дома поселились пять отобранных мною запасников, которым, как и покойному Севастьянычу, было некуда возвращаться. Ребята были тертые, умелые с оружием и боевым опытом. Плюс их дополнительно и усиленно погоняли на полигоне центра, солидно экипировали и вооружили за мой счет, включая пулеметы Мадсена. Шестым охранником был Митяй, младший сын Прохора, который к двадцати пяти годам вырос под моим пусть и периодическим руководством в отличного бойца.