Война

Прерывисто вздыхаю. Делаю пару нетвердых шагов по направлению к Всаднику – в груди бурлит смесь тревоги, трепета и какого-то извращенного предвкушения.

Его ладонь касается моей щеки, я вздрагиваю. Теперь, когда известно, чем мы займемся – на что я сама согласилась, – кажется, что меня буквально бьет током от его прикосновений.

– Я много раз представлял себе это, жена, – шепчет Всадник, поглаживая большим пальцем мою кожу.

Он неторопливо впитывает взглядом каждую черточку моего лица. Меня бьет дрожь. Война склоняется ближе, его губы замирают в миллиметре от моих и, когда мне кажется, что они вот-вот встретятся, он произносит:

– Прикоснись ко мне.

Я судорожно вздыхаю. Подняв руку, нежно касаюсь его лица. Сомневаюсь, что Война имел в виду именно это, но он не возражает. Продолжает смотреть на меня обжигающим взглядом.

Что скрывается за красивым фасадом? Можно было бы назвать Всадника Злом, но я видела зло, которое делали люди. Зло процветает, жестокости и насилию нет конца. Не думаю, что Война настолько порочен, хоть иногда он поражает своей безжалостностью.

Провожу пальцами по его высокой скуле, вниз по линии подбородка и спускаюсь к шее. Рука движется все ниже и наконец возвращается на прежнее место – прямо под грудными мышцами. Война закрывает глаза, выдыхает. У него тело воина, что неудивительно. И вроде бы в этом нет ничего особенного – просто тело, каких немало. Но сегодня, когда мне предстоит ощутить его прикосновения, я вдруг замечаю его.

Смотрю на его грудь, на эти светящиеся знаки. Почему я так нервничаю? Почему веду себя так странно? Может быть, просто поцеловать его?

– Ты уже делала это? – спрашивает Всадник, открывая глаза.

Я киваю, отвожу взгляд. Но не уточняю, что опыт есть, но совсем небольшой.

– А ты? – глупый вопрос срывается с моих губ прежде, чем я успеваю подумать.

Война заставляет меня поднять голову и встретиться с ним взглядом.

– М-м-м, – бормочет он. Видимо, это его способ говорить «да».

Прежде чем Всадник сделает что-либо еще, а неловкость окончательно овладеет мной, вновь прижимаю руки к его груди. Не обращая внимания на дрожь, глажу ее ладонями. Под моими пальцами кожа Войны покрывается мурашками. Удивительно, неужели это от моих прикосновений? Опускаю ладони ниже, тянусь к его штанам, и уже готова перейти к главному, но Всадник перехватывает мои запястья.

– Погоди.

Что? У меня от нервов колени подкашиваются, а он предлагает подождать?

Не отпуская руки, Война тянет меня к небольшому столику, на котором стоит полный графин. Откупорив пробку, разливает напиток по бокалам и один протягивает мне. Другой берет сам.

Я беру бокал обеими руками. Алкоголь поможет расслабиться, и мне не помешает слегка притупить ощущения.

Делаю большой глоток. Вкус у напитка острый, резкий, и у меня, честно говоря, даже не получается разобрать, что мы пьем. Но алкоголь мгновенно согревает, так что я делаю еще один глоток. Может, стоит напиться, станет легче… Мне нравится эта идея. Я запрокидываю голову и залпом, морщась, допиваю обжигающий напиток.

Война внимательно наблюдает. Не сводя с меня пристального взгляда, садится на стул. Я жду насмешек по поводу того, что так нервничаю, но Война лишь делает большой глоток напитка и отставляет бокал в сторону. Затем он забирает и мой бокал.

Всадник притягивает меня к себе за бедра, и теперь я стою между его ног. Как бьется сердце! Не отрывая от меня взгляда, Война принимается поглаживать мою кожу большими пальцами. Ладони его медленно скользят по бедрам, задирая майку. От его прикосновений меня будто пронзает зарядом электричества. Никогда еще я не переживала таких острых ощущений.

Медленно, миллиметр за миллиметром он поднимает мою майку, под которой обнаруживается старый лифчик. Я завершаю дело, стягивая с себя майку и отбрасывая в сторону. Меня колотит от волнения, и это неприятно, ведь ничего еще не было.

Нужно взять все в свои руки.

С этой мыслью я наклоняюсь и сама целую Всадника. Какое сладкое облегчение! В то самое мгновение, когда наши губы сливаются в поцелуе, моя тревога превращается в страсть. Я обхватываю ладонями лицо Войны. Он стонет мне в губы, и весь тот мучительный темп, который Всадник сам задал нашей встрече, испаряется в один миг. Его пальцы запутываются в моих волосах, а губы жадно исследуют мои.

Мои ноги все еще подгибаются, так что приходится переползти на колени Войны, чтобы не рухнуть на пол. Я прижимаюсь к его обнаженной груди и вздрагиваю от прикосновения. Всадник притягивает меня к себе за бедра, и я ощущаю его возбуждение, натягивающее ткань штанов.

– Когда ты так близко, – рычит он, – я словно снова в Раю.

Даже не знаю, что ответить на это. Меня только что сравнили с Раем – а ведь о небесах Всадник знает не понаслышке. Но если честно, никто и никогда еще не относился ко мне так трепетно, как Война сейчас. И это чувство опьяняет, кружит голову.

Война прерывает поцелуй.

– Хочу увидеть твою прекрасную грудь, – хрипло говорит он.