Война

Всё содержимое арсенала святошами было предсказуемо вынесено. Двери, раньше закрывавшие хранилища, либо были открыты, либо сняты с петель, либо и вовсе отсутствовали. То ли они сами по себе были достаточно ценны, чтобы настолько расстараться, то ли они были украдены уже после предприимчивыми прохожими, сообразившими что несколько десятков килограммов железа можно довольно дорого продать. Однако та дверь, что нужна была мне, оказалась не только на месте, но и накрепко закрыта. Тем не менее это не мешало ей пропускать наружу очень могущественную ауру чего-то, находящегося внутри бывшего хранилища оружия. Эта аура не была энергетической, но ощущалась не менее остро. Её можно было сравнить с тем ощущением, которое возникает в пылу сражения, когда ярость захватывает разум и уже не можешь думать ни о чём другом. Это был беззвучный боевой клич, от которого даже моя кровь начинала вскипать, а рука непроизвольно тянулась к оружию.

Лёгким ударом я снёс дверь с петель и аура резко выросла, охватив меня с ног до головы. Она была одновременно и очень похожа, и кардинально отлична от ауры, что испускал в бою Гуйар. Кровожадный Король, как и говорило его имя, жаждал крови, жаждал смертей, жаждал растерзать и уничтожить врага, был настоящим варваром в худшем смысле этого слова. А стоящая у стены каменная глыба метр на два испускала чистейшую, незамутнённую ауру битвы, словно передо мной был настоящий сказочный рыцарь без страха и упрёка, бросающийся в бой со злобным драконом.

Гуйар, до этого тихо висевший у меня на поясе в виде короткого кортика, неожиданно дёрнулся и сам выскочил из ножен. Моей первой реакцией было остановить его, но потом я всё-таки остановил руку, слишком уж интересно было посмотреть, что произойдёт. А происходило кое-что действительно необычное. Кровожадный Король, зависнув в метре над землёй, самовольно вернулся в свою оригинальную форму большой, усеянной множеством зубцов булавы, и медленно двинулся к каменюке. При этом его аура, та самая, о которой я только недавно вспоминал, вспыхнула словно факел, начав своеобразное сражение с каменной плитой. Хотя это были только ауры, почти не содержавшие в себе энергии, одно лишь боевое намерение, в хранилище в секунду поднялся настоящий шквальный ветер, а по уже повреждённым землетрясением стенам пошли новые трещины.

И это был далеко не конец. Останавливаться эти двое явно не собирались, всё усиливая и усиливая испускаемое давление. Когда между Гуйаром и каменной глыбой оставалось около полутора метров даже я ощутил некоторый дискомфорт, а желание вновь начать какое-нибудь сражение стало едва возможно сдерживать. Поэтому, а ещё потому что я заметил, как на неподвижной до сих пор поверхности непонятной плиты начали появляться тончайшие порезы и выщерблены, стало понятно, что и дальше наблюдать уже было нельзя.

Я в миг оказался между двумя противоборствующими оружиями. Одной рукой схватил Гуйар, который тут же завопил как резанный и впился в ладонь сотней острых шипов, а вторую положил на каменную плиту… вернее попытался положить. Когда между моей кожей и поверхностью глыбы оставался буквально сантиметр, я ощутил под пальцами гладкую словно зеркало поверхность, совершенно не похожую на то, каким должен быть шершавый и бугристый камень, к которой моя кожа неожиданно намертво прилипла. В тот же момент Кровожадный Король в другой руке дёрнулся и начал давить на ладонь, словно желая вжать меня в гладкую стену, а шипы на рукояти начали активно выкачивать энергию из моего тела.

— Это что, бунт?! — рявкнул я, поворачиваясь к Гуйару.

В целом к его выкрутасам я давно привык и если бы Кровожадный Король начал артачиться сам по себе, даже не обратил бы особого внимания. Просто перестал бы подкармливать, что для живой булавы было худшим наказанием. Но теперь они оба, очевидно, находясь не в лучших отношениях, решили объединить усилия и прикончить меня, что было попросту непозволительно.

Нет, дружочек, так не пойдёт!

Активировав боевую форму, я резко вырос в пару с лишним раз, после чего дополнительно усилил себя чёрным пламенем. В результате довольно крупная и вообще-то неудобная для нормально человека булава превратилась во вполне подходящего размера оружие, которое я сжал теперь уже покрытой бронёй рукой со всей доступной мне силой. Правда, кожу и мясо на ладони в процессе превращения всё-таки изрядно порезало, но сейчас мне было не до этого. Левой рукой я продолжил продавливать невидимую преграду, а правую начал заворачивать вовнутрь, чтобы выйти из неудобного положения, вызванного всё тем же увеличением размера.