Война

Проводив взглядом небольшую фигурку, я вновь окинул взглядом распростёршийся под моими ногами наконец законченный Город Короля. Огромная территория площадью в тысячи квадратных километров, когда-то бывшая пустошью, теперь была застроена зданиями, до сих пор невиданными в этом мире. Образ высотных домов, блестящих пока что незапятнанной никем чистотой, был навеян мне памятью Легрона, так на самом деле звали Короля. Я объяснил своё видение Хобарду и остальным — и в итоге получил место, которое, как и сказал Каргасса, в итоге станет центром мира, даже пяти миров. Место, защищённое сильнейшей магией, питаемой тремя заложенными под городом тронами, построенное из лучших материалов и готовое выстоять неизменным многие тысячелетия. Правда, даже Воплощениям с поддержкой восстановленной армии гибридных существ и лучших архитекторов людей и монстров на это потребовалось больше полугода.

М-да, полгода… как же быстро пролетело время с уничтожения последнего оставшегося слуги Демиургов. Теперь за барьером, всё ещё закрывающим центральную область человеческого континента, находилось лишь семеро: сами Демиурги, предатели Рей и Найс, а также, скорее всего, Агнес. Трон ада, единственный из оставшихся, тем не менее, остался под защитой барьеров, Ирма ежедневно производила доклады о результатах своих пророчеств, а все пять миров патрулировала постоянно разрастающаяся армия моих монстров. Моя победа над армией Королей не означала победу над паранойей.

Да и не собирался я ослаблять бдительность. По сравнению даже с одним Демиургом все двести с лишним Воплощений, что мы уничтожили, были лишь закуской перед главным блюдом. Разница между рангами с каждым разом всё увеличивалась и последняя из существующих границ поднимала тех, кто её пересёк, на недосягаемую высоту. Все эти полгода я готовился к решающей битве. Смог, благодаря убийству пиковых Воплощений, сам подняться до этого уровня и подтянуть за собой Карадора, отдал ещё по доле своего аспекта Гуйару и Ниарсану, постоянно совершенствовал контроль энергии, аспекта и способностей. Сейчас любое Воплощение было передо мной просто букашкой и я прочно занял место сильнейшего существа… но это было только по эту сторону барьера. Уверенности в победе над Королями монстров у меня не было никакой.

Казалось бы, в чём проблема? Трон ада защищён всеми оставшимися артефактами и Демиурги не смогут обойти барьер, сколько бы ни старались. Просто правил бы спокойно этим миром, уже начавшим оправляться от катаклизма и грозящим за счёт объединения пяти миров и установившегося мира между ними превзойти себя прошлого и признавшим меня своим единоличным правителем.

Однако у меня было целых три причины поступать иначе. Первая — Агнес. Воительница была моей женщиной, моей собственностью. Сейчас весь мир и все женщины в нём были моими, но я ощущал гнев каждый раз, когда вспоминал, что принадлежащее мне у меня нагло похитили, а я не мог ничего сделать. Вторая причина заключалась в том, что я не был удовлетворён своей властью. Подо мной могли быть миллиарды, десятки миллиардов существ, но пока останется хоть кто-то выше меня, я не почувствую спокойствия. Третьей же причиной был Легрон, Король. После того раза, когда он почти захватил мою душу, наше противостояние не останавливалось ни на мгновение. Ни разу за полгода я не позволил себе заснуть, старался постоянно поддерживать максимальную сосредоточенность и сохранять контроль, но постепенно, крупица за крупицей, он продолжал меня пожирать, пользуясь секундами замешательства и задумчивости. И с каждым месяцем, даже с каждой неделей, этот процесс только ускорялся. Употребление терминов и понятий, не относящихся к этому миру, было только верхушкой айсберга. Появлялись эмоции и чувства, которые мне не принадлежали, а некоторые мои старые воспоминания, наоборот, начали пропадать, а недавно я поймал себя на том, что в мыслях то и дело называю себя Легроном.

Если бы так продолжилось и дальше, ещё через несколько месяцев Ганлин, вероятно, прекратил бы существовать. После побед во всех тех сражениях такое поражение казалось во сто крат оскорбительнее. К сожалению, ни один способ, который я мог придумать и которым мог воспользоваться, не работал. Аспект власти был невероятно могущественен, но не всесилен и тоже имел свои изъяны. И главным из них было то, что для неспешного и почти незаметного противостояния Власть с большой буквы не подходила. Моим стилем было тотальное уничтожение здесь и сейчас, а не осторожная партизанская война.