Война

– …сейчас это все уже странно воспринимается, – говорит Стас. – Ощущение, которое невозможно передать. Некоторые говорят, что у них было предчувствие какого-то надвигающегося апокалипсиса. А у меня ничего подобного не было. Меня как будто просто взяли и перебросили из одной реальности в другую. Условно говоря, из реальности фильма «Маленькая Вера» в реальность фильма «Криминальное чтиво». – Стас едва заметно улыбается. – И реальность фильма «Криминальное чтиво» была для меня на порядок… Да какое там – на порядок? На два, три порядка лучше, интереснее, ярче, круче… Я не зря говорю именно про этот фильм. В нем действительно то, как я себя ощущал тогда. С небольшими поправками на детали. Но ощущение – абсолютно то же. Когда фильм появился у нас – в девяносто четвертом году, на пиратских кассетах, естественно, у меня уже был свой видик, и я его засмотрел до дыр… Вот сейчас заговорил с тобой про то время – а, ты знаешь, я не люблю про него говорить, не люблю его вспоминать – по понятным причинам… И я понимаю, что тогда я жил абсолютно сегодняшним днем. Это уже что-то вроде стереотипа – жить сегодняшним днем. А тогда я так себя ощущал. И никогда больше с тех пор, даже когда старался…

За окном – темнота, огоньки светящихся окон и фар проезжающих машин.

– Извини за банальный вопрос, – говорит Оля. – Но как ты во все это попал?

– Та жизнь, которой я жил, меня не устраивала. Это было и скучно, и пусто, и, можно сказать, никуда не вело. Я учился в институте – на филфаке. Бросил на третьем курсе – смысла никакого не было… В армию идти не хотел – ну, это понятно. Надо было как-то открутиться, и я обратился к пацанам – они со мной до восьмого учились, потом ушли в каблуху. По сегодняшним понятиям они были стопроцентные бандиты – рэкет в основном. Помогли мне с военным билетом – хоть, конечно, могли и не помогать, я с ними никогда не дружил и не тусовался, у них свое кино было, у меня свое. Ну и вышло так, что я затусовался с ними… Они были очень примитивные ребята: все что умели, это приехать со стволами, устроить разборку. А когда началась серьезная коммерция, я им пригодился…

– То есть ты как бы только на этом уровне принимал участие? «Генератор идей» для бандитов?

– Нет, не только. Далеко не только это… С позиций сегодняшнего дня я был самым обыкновенным бандитом. Ну, может, не самым ординарным, но это уже «в нерабочее время». С другой стороны, знаешь, как ни банально звучит фраза «время было такое», она, в сущности, точная. Людям всегда, в любое время, при любой системе и режиме, нужна идея, за которую они могут уцепиться. В конце восьмидесятых это была ненависть к «совку», в наше время – это потребление, а в девяностые – криминал. Почему считается, что архетип девяностых годов – это бандит и проститутка? Потому что действительно большинство молодых ребят хотели быть бандитами и проститутками, это считалось нормальным. И какое-то количество – не все, конечно, но немалое число людей – через это прошли. Кого-то это погубило, а кого-то нет, и он благополучно перешел в следующую эру…

– …эру потребления…

– Ну да. И некоторые детали своего прошлого тщательно скрывают. Знаешь, меня поражает, как Россия переходит из одной системы в другую, избегая радикальных, внутренних изменений. Ведь когда коммунизм рухнул двадцать лет назад, не было таких уж радикальных перемен. КГБ осталось на своем месте, с теми же людьми и методами, только вывеска поменялась. Менты остались теми же, только стали еще хуже, потому что появились новые возможности для коррупции. Компартия осталась на месте. Я, помню, несколько лет назад прочитал в одной статье: разница между Россией и бывшими соцстранами в том, что там к власти пришла новая элита, а у нас – продукт разложения прошлой системы. Отсюда и все то, в чем мы сегодня живем. Постсоветский человек – это человек во многом советский, сохранивший многие элементы той ментальности. Плюс и окружающая действительность этому способствовала.

– А в чем, ты говоришь, сохранился менталитет?

– В том, что человек готов лизать жопу власти, примазываться к ней, ему обязательно нужен царь. Это единственное, что объединяет разных людей, живущих в России. А в остальном Россия абсолютно разобщенная страна, потому что одни люди пытаются, живя здесь, жить вроде бы в Европе, а другие – и их большинство – в дикой грязной Азии…

* * *

Квартира Андрея. Он сидит за компьютером. Звонок в дверь. Он встает, идет в прихожую, отпирает. На пороге – Оля. Она заходит, целует его в щеку, снимает кеды.

– Ты в кедах? Неужели не холодно?

– Не-а.

Оля снимает куртку, проходит в гостиную, Андрей за ней.

Оля садится на диван, поджав под себя ноги в широких синих джинсах.

– Мамы нет, как видишь. На работе задерживается.

– Прошлый раз тебя не было. Но оно и хорошо. Мне, честно, проще с вами общаться по отдельности. Не обижайся.

– Я не обижаюсь.

Они смотрят друг на друга, улыбаются.

– Как твои дела? – спрашивает Андрей.

– Обыкновенно.

– Извини за банальный вопрос, но меня, как отца, интересуют твои планы. Тебе полтора года осталось в универе…