Война

Получив долгожданную посылку, Витя с Самоделкиным аж запрыгали от радости. Сразу заговорили о каких-то ходовых испытаниях. У меня несколько угас интерес к новой технике.

Каждый приезд крупного купца в поселок означал Ярмарку, праздник. Люди с окрестных хуторов и деревенек несли на обмен и продажу плоды своего труда. В конце торгового дня обязательно устраивали танцы, посиделки. Жители общались, делились новостями, хвастались приобретениями. Меня в сою очередь, интересовали девчата.

Выменяв на ярмарке новый цветастый платок и расшитые бисером эвенкийские женские унтики, завалился в клуб, знакомиться. В принципе, я вполне мог жениться и осесть в каком-нибудь хуторке у родителей жены. Как сделали многие мои старшие товарищи. Но как-то не очень представлял себя примерным семьянином, отцом, кормильцем. Да и должок надо было отдать пиндосам и их прихвостням. Танцы, веселье, как водится, закончились изрядным возлиянием самогона и жаркими поцелуями в холодной нетопленой бане.

Большую часть времени я проводил с Витей. Был вроде телохранителя. Конструкция в сарае постепенно стала приобретать осмысленный вид. Нечто вроде гидросамолета с полозьями вместо поплавков. И крылья усечены. На лобовую обшивку рабочие крепили блоки, похожие на толстое оргстекло. Витя пояснил, что это композит из прочного пластика. И он держит попадание пуль крупнокалиберного пулемета. Правда не долго. Еще одна новинка Новосибирцев. В конце января экраноплан был готов. Проведя полевые испытания, на машину навесили вооружение. Под пилотской рубкой установили штатный армейский ПТУР. А в фонаре смонтированном над фюзеляжем пулеметную спарку из двух КПВТ. Отдача мощных пулеметов развалила бы хрупкую конструкцию аппарата, но Самоделкин придумал ловкий пулеметный станок с системой пружин и пневмоамортизаторов, который гасил отдачу не ухудшая кучность стрельбы.

Я залез в фонарь стрелка, пулеметы стояли без патронных лент. Электропривод позволял вращаться установке вместе с сиденьем пулеметчика на 360°. Угол обстрела был максимальный. Даже предусмотрены ограничители, чтобы случайно не прострелить корпус экраноплана.

— Нравится, Денис? — одобрительно сказал снизу Александр Иванович.

— Хочешь прокатиться и пострелять за одно? — предложил он.

Я немного оробел. Когда экраноплан пустили первый раз надо льдом водохранилища, я думал он развалится. Маленькие, но невероятно мощные двигатели разогнали машину по короткой расчищенной от снега взлетной полосе, аппарат оторвался от льда но вопреки моим ожиданиям не взлетел в небо, а низко пошел над покрывающим замерзшее водохранилище настом. Через минуту машину уже не видно над поверхностью, еще через пару минут, развернувшись, аппарат вернулся. Погасив скорость за счет работы двигателей, мягко сел на лед. В первом полете машину вел бывший летчик-штурмовик Алексей Степанович, вторым пилотом сел сам Петр Иванович. После полета, с толстой тетрадью в руках, Самоделкин бегом побежал к запряженной упряжке и уехал в поселок, не дождавшись погрузки его «детища».

В ходе сегодняшних испытаний задача усложнялась. Нужно было из пулеметов на лету поразить две мишени. Пустые бочки из-под ГСМ. Я согласился провести испытательные стрельбы на ходу. Тем более что при стрельбе с места оружие показало себя прекрасно.

Удобно разместившись в кресле стрелка-радиста, я чувствовал себя по меньшей мере Юрием Гагариным, перед стартом. Взвыли двигатели, выбрасывая ионизированный сильным электромагнитным полем, воздух. Крупная вибрация сотрясла корпус экраноплана.

— Не дрейфь, это только на взлете так трясет, — пытаясь перекричать двигатели, успокаивал Самоделкин. Толчок, вибрация заметно поутихла, превратившись в зудящий комариный писк. За стеклами фонаря проносятся берег, лед, опять берег.

— Держи мишени в прицеле, — командует Иваныч.

Покрутив штурвальчиками, я легко навел паутину прицела на черные точки. Теперь педаль электроспуска. Пулеметы засновали на полозках, выбросив вперед длинный факел.

— Мимо! Упреждение на скорость давай. — Я и сам увидел, что очереди прошли влево и выше бочек.

— Щас, еще заход сделаем. — Пилот слегка вывернул штурвал, совершая маневр.

Перегрузка наклонила меня в сторону, под действием инерции слегка крутанулась вся установка. Я вовремя стопорнул штурвальчик и навел прицел чуть вправо от мишени. Педаль, короткая очередь, еще педаль.

— Вот теперь попал. Молодец, паря! — Радостно орал Иваныч.

Действительно, бочки на месте не было. Поняв принцип стрельбы на большой скорости, я легко разделался и со второй бочкой.

После приземления, несмотря на ощутимый морозец, вылез из фонаря красный как рак, и мокрый от пота.

Александр Иванович и другие командиры, следившие за стрельбами, поехали осматривать мишени, а я увязался с ними.

В железном боку бочки зияли огромные дыры от пуль.

— Кучно. Шесть попаданий. Хороший результат. — Сдержанно хвалил руководитель нашу работу.