Война Алхимика (СИ)

Как бы не прогулял все свое новоявленное богатство. Спорю на что угодно и в бордель после отправится в самый роскошный, где есть девочки, берущие по золотому за ночь.

Впрочем, пусть его. Человека можно понять. Когда большую часть жизни провел в дороге, считая каждую монетку и не зная, что ждет тебя завтра, любому захочется почувствовать себя богачом, познавая все радости жизни.

Жизнь наемника тяжела, поэтому большинство солдат удачи жило одним днем, отрываясь по полной при любой подвернувшейся возможности…

О как, возможно с борделем я поторопился. Несколько дам стрельнули заинтересованными глазками на бравого рыцаря. Некоторые были весьма симпатичными.

Мне тоже досталось парочка оценивающих взглядов, но в основном из-за смазливой внешности Эри. По роскоши наряда я капитально проигрывал спутнику. Обычный дорожный костюм и наброшенная поверх пропыленная куртка никак не могли соперничать с черным нагрудником с гравировкой герба.

Хотя я тоже особенно не терялся. Белокурый ангелок с глазами убийцы — так кажется однажды выразилась одна из моих трактирных подружек.

— Что желают уважаемые господа? — словно из воздуха рядом с нашим столиком материализовался мужичок лет сорока-пятидесяти в коричневом сюртуке, полотняной рубахе и широких штанах, чем-то напоминающих кавалерийские.

— Попить, поесть, — лаконично ответил Пайк.

Я предостерегающе поднял указательный палец.

— Только не мяса, — и пояснил наемнику. — Последнее время только и делал, что жрал жаренную баранину, не лезет уже.

Пайк как ни в чем не бывало кивнул.

— Может тогда рыбки морской? Или моллюсков с солью и уксусом? Есть еще крабы и мясо кальмаров, жаренное на решетке в печи.

— И ухи понаваристее, — велел я. — Только чтоб с зеленью, а не просто бульон.

Один раз я так нарвался в одной деревушке, мне пообещали уху, а по итогу тупо сварили в воде щуку и подали как отдельное блюдо. Я тогда здорово офигел, пока не узнал, что именно так уху в тех краях и готовят, по сути, едят отваренную рыбу, а бульоном просто иногда запивают. Идиотизм, как по мне. Но по-другому делать они не умели.

— Как можно, милсудари, конечно все будет в самом лучшем виде, — мужичок сложил ладошки перед собой и склонился в поклоне. — А что ваши милости предпочитают из питья? Есть свежесваренный эль, крусанское вино, ягодные настойки на дубовых листьях.

— Тащи вина. Но только самого лучшего. И сразу кувшин, — распорядился Пайк.

— Будет исполнено в лучшем виде, ваши светлости, — еще раз склонился мужик.

Мы весело переглянулись с Пайком. Сначала господа, потом милсудари, после милости, теперь вот светлости, так скоро и до королевских величеств дорастем. Судя по ухмыляющейся роже, наемник тоже оценил шутку с титулами.

Я отстегнул меч с пояса (обязательный атрибут для любого представителя дворянского сословия мужского пола) и прислонил ножны к стулу — еще один показатель высокого уровня заведения, например в придорожных постоялых дворах ничего кроме лавок со столами никогда не использовалось.

Мужичок развернулся в сторону кухни, но вдруг замешкался. Он перевел быстрый взгляд сначала на роскошного одетого Пайка, затем на меня и чутьем опытного трактирщика в момент вычислил, кто играет главную роль в паре, несмотря на разную стоимость в одеяниях.

— Что еще? — я поднял вопросительный взгляд.

Мужичок на секунду запнулся, словно не знаю, говорить ли что-нибудь дальше, но потом все же спросил:

— Не желаете «листок» ваша светлость?

— Листок? — не понял я. Перед глазами сразу промелькнул зеленый лист с обычного дерева. На кой черт он нам сдался? Не жрать же в самом деле.

— А вот, извольте полюбопытствовать, ваши светлости, — жестом фокусник мужичок извлек откуда-то из-за пазухи свернутую бумажную трубочку.

Что это, свиток? Из пергамента вроде. Нет, материла слишком мягкий. Похоже на бумагу, но только гораздо грубее, и цвет грязно-серый.

Я развернул поданный свиток и обомлел. Брови скакнули вверх, челюсть отвисла. Мать моя женщина, да это же натуральная газета! Беглого взгляда хватило понять, что мне дали какой-то аналог местного печатного СМИ.

Охренеть! Настоящая газета, клянусь объемным пузом брата Фабио и стройными ножками Клары Шенриз!

— Сколько?

— Пять медных чешуек, — трактирщик замер, цепко глядя, не посчитаю ли я цену за какой-то вшивый свиток с каракулями чрезмерной. На эти деньги в предместье можно взять целый обед, из грубой, но сытной пищи, и наесться до отвала.

Разумеется, я заплатил, хотя Пайк и делал знаки, что проходимец меня хочет развести на деньги. Бывший солдат удачи просто не понимал, что такое газета и логично подозревал, что пронырливый трактирщик пытается заработать на какой-то хреновине, втюхивая ее недалеким посетителям.

Но для меня, дитя информационного века, это оказалось подобно глотку прохладной воды в жаркий июльский полдень. Поэтому не обращая внимание на Пайка, я отдал пять мелких монеток и приступил к изучению «листка».

Что тут у нас, серая шероховатая на ощупь бумага, шрифт черный, явно писан от руки, никаким типографской печатью и рядом не пахло, наверное, переписывают нанятые писцы, делая копии.