Война амазонок

Около десяти часов вошел камердинер с докладом, что герцогиня де-Монбазон непременно желает его видеть по важным делам. Коадъютор поспешил навстречу своей приятельнице, которая последовала его примеру и покорилась королевской власти.

– Любезный кардинал, – сказала она, – мне кажется, дело идет о важных происшествиях, которые касаются вас.

– Меня! Что случилось?

– Не знаю еще, потому что мне все еще не доверяют, только при дворе сильное волнение.

– Говорите же, друг мой, говорите, что вы предполагаете?

– На чем остановились вы в переговорах с двором, то есть каких милостей вы домогались в последнее время?

– Очень немного: место губернатора для герцога Бриссака, хорошей должности для графа Монтрезора, титула герцога и пэра для Фоссеза, денежной награды для советника Жоли.

– А для себя что?

– Ровно ничего.

– Вас, однако, вслух обвиняют в ненасытности.

– Вот каковы люди! – воскликнул Гонди с горькой иронией. – Пройдет первая минута опасности, воспоминание исчезает, и верные слуги забыты. Не будем лучше об этом говорить.

– Но это не все еще. Вы не получали ли анонимных писем?

– Что-то не помню. Вон на столе у меня лежит до двадцати писем, но так как на них нет примет, указывающих известного мне корреспондента, то я, чтобы не терять времени, и не распечатывал их.

– А вот я получила, – возразила герцогиня, вынимая из кармана письмо.

– Оно меня касается?

– Прочтите.

Гонди был близорук и потому, подойдя к окну, поднес письмо к самому носу и прочитал следующее:

«Герцогиня, предупредите кардинала Ретца, чтобы он выходил из дома не ранее как через неделю, а не то он пропал».

Кардинал расхохотался.

– Вот видите ли, герцогиня, в свете много людей, которые от нечего делать или от злого умысла забавляются тем, что пугают других. Несколько дней тому назад был у меня Бриссак, чтобы показать мне точно такую же записку, им полученную. В ней мне запрещалось ездить в Рамбулье, где угрожали мне бедой. Вам известно, что я тогда сделал? Взял с собой двести дворян, которые накануне ужинали у меня, и отправился в Рамбулье. Там оказалось множество гвардейских офицеров. Не знаю, имели ли они намерение арестовать меня, но знаю, что я имел силу защищаться. Эти господа отвешивали мне почтительные поклоны, и, даю вам слово, я очень довольный вернулся домой.

– Послушайте же и вы, любезный друг. Может быть, вам повредила именно эта выставка дворянских шпаг в глазах короля и королевы. Неужели вы думаете, что король не понимает, до какой степени опасен ему человек, который в несколько часов может собрать две сотни дворян, чтобы проводить его на прогулку? Поверьте мне, любезный кардинал, прошли времена баррикад Бофора и Брусселя, а ваши двести благородных телохранителей, по-видимому, готовы возобновить прошлое. Берегитесь этой сумасбродной молодежи и помните, что у вас волосы уже поседели. Прошлое не вернется.

– Ах! Герцогиня, молодость – ведь это и есть будущее.

– Будущее, будущее… Мазарини тоже рассчитывал на будущее, а все еще сидит в Бульоне.

– То есть вы хотите этим сказать, что Мазарини никогда еще не был так могуществен, как теперь.

– Ну как можно!.. – воскликнула герцогиня с недоверчивостью.

– Разве вы этого не чувствуете?… Все двигается по его приказанию. Я убежден, что никогда во Франции не повиновались ему так беспрекословно, как теперь, когда он присылает свои советы издалека – только его гений царствует в стране.

– Вы заговорили об этом итальянце с восторгом?

– Я говорю как человек, перед которым открылись события в их настоящем свете.

– Но вы не осмелились бы этого написать?

– Еще бы! Я враг его, хоть и союзник.

– Ну, смотрите же, Гонди, этот союзник погубит вас.

– Ах! Герцогиня, какая же из вас вышла пессимистка!

– Ну а как вас арестуют?

– Меня арестовать! Меня, Поля де Гонди, парижского коадъютора и кардинала святейшего папы? Полноте!

– Все может случиться.

– Видите ли, любезная герцогиня, – мой корабль солидно построен и привычен к бурям. Кроме того, я считаю себя опытным кормчим и у меня всегда наготове два весла, которые предотвратят окончательную гибель… Одно из них мой кардинальский жезл, а другое – моя палица парижского епископа!

– Любезнейший кардинал, вы предупреждены, и потому, сделав свое дело, я ухожу. Прощайте!

– Куда же вы так скоро?

– Туда, где я могу повредить моему врагу, который вам известен.

– Берегитесь, герцогиня, я тоже скажу вам: народ изменчив, как флюгер. Если принцесса опять будет иметь власть в своих руках…

– Я не боюсь принцессы…