Война амазонок

– Вы говорите не то, что думаете. Во времена Ришелье вы составляли заговоры с таким множеством людей, что не можете так быстро оставить мечту всей жизни.

– Роль заговорщика мне надоедает.

– Но вас обманывает коадъютор, как прежде обманывал Мазарини. Вы прогнали Мазарини, другой продолжает его дело, а вы этого не замечаете.

– Коадъютор совершенно предан мне.

– А теперь он верный раб Мазарини, говорю вам. Разве он не получил кардинальской шапки? Разве Кондэ не прервал с ним сношений? А Кондэ хочет сделать вас королем.

– Ты помешалась! Разве можно так говорить? Ты совсем с ума сошла!

– Прозорливых и мудрых всегда называют сумасшедшими.

– И вы имеете еще претензии на мудрость?

– Кто доживет до конца, тот увидит истину.

– На самом деле с ума сошла! Эй! Кто-нибудь! Отправить ее в Шарантон.

– Я сама отправлюсь, – отвечала принцесса, проходя с решительным видом мимо отца и бросая на него равнодушный взгляд.

Луиза вышла из комнаты. Очутившись на краю широкой лестницы, ведущей в парадные комнаты, она остановилась и положила руку на перила.

Холодный мрамор вывел ее из оцепенения, которое тисками сжимало ее мозг, она наклонилась и приложила лоб к мрамору.

– Если бы я с ума сошла, так этот мрамор показался бы мне льдом, но моя голова не только не горит, но совсем холодна и спокойна.

Она сбежала с лестницы. Внизу ее подхватил Жан д’Эр; ему казалось, что она падает.

– Я видел маркиза де Жарзэ! – шепнул он.

– Де Жарзэ! – повторила она, стараясь собраться с мыслями.

– В замке не найден труп герцога де Бара.

– Труп?…

– Боже мой! Что с вами сделалось, принцесса?

– На лошадей, скорее на лошадей! – воскликнула она, направляясь к конюшням. – Сейчас же поедем куда мне хочется.

– Но куда же?

– В Шарантон. Я хочу видеть сумасшедших. Кажется, туда недавно заперли новых больных.

– Это ужасное зрелище. Не ездите туда, ваше высочество! Некоторые люди не могут выносить его и два часа, сами заражаются этой жестокой болезнью.

– Должно быть, эти безумцы самые счастливые люди! – сказала она со странным блеском в глазах.

– Счастливые? О, нет! Они не сознают своего положения и только видят ужас и отчуждение вокруг себя, чувствуют равнодушие тех, кто некогда любил их.

– Проводите же меня туда.

– Позвольте, ваше высочество, – сказал Жан д’Эр, почтительно преграждая ей дорогу.

– Что такое?

– Я сейчас видел маркиза де Жарзэ.

– Знаю, так что же?

– Когда я был у него, он получил приказ королевы, как капитан ее телохранителей. Читая его, он не мог скрыть своего неудовольствия и удивления.

– Что это за приказ?

– Он мне сказал: «Не правда ли, вы принадлежите к числу друзей герцога Бофора?» – «Точно так, маркиз». – «Так скажите же ему, что и я сделался его другом со времени известного происшествия в моем замке». Я хотел уйти, но маркиз удержал меня, говоря: «Поспешите же известить его, что я получил приказание арестовать его».

– О! Небо! – воскликнула принцесса, чувствуя, что ноги ее подкашиваются. Она оперлась на руку своего шталмейстера.

– Я бросился в Вандомский замок, герцога там не было.

– Отыщем его.

– Вот спускаются с лестницы госпожи де Фьеске и де Фронтенак.

– На лошадей, поторопитесь! – сказала принцесса, обращаясь к ним.

Вскоре принцесса ехала по парижским улицам, имея по левую руку своего шталмейстера. За ними ехали две амазонки, а на некотором расстоянии – четверо слуг.

«У него есть свои шпионы. Надо полагать, что они известили его об измене коадъютора», – подумала Луиза.

Через четверть часа они прибыли на рыночную площадь и узнали, что Бофор со всей свитой в сопровождении народной толпы отправился в ратушу.

Принцесса последовала за людским потоком и с мрачной радостью прислушивалась к доказательствам общего недовольства и самым дерзким выходкам против двора.

«Война начинается, надо победить во что бы то ни стало!» – подумала она.

Стечение народа было так велико, что она вынуждена была взять правее, чтобы выехать на набережную. Но всюду оказывались недовольные толпы. Многие из любопытных, не знавшие трех амазонок, бросали свирепые взоры на них.

Гонтран подметил это и понял, какие могут произойти пагубные последствия, и потому, въезжая в самую гущу толпы, закричал:

– Дорогу ее высочеству! Герцогине де Монпансье! Дорогу принцессе Луизе Орлеанской.

При этом имени все подняли головы, все лица озарились улыбками.

– Это герцогиня де Монпансье! Да здравствует ее высочество!

– Пропустите меня, друзья! Я спешу в ратушу.

– Не ездите туда, – раздались голоса из толпы, – там будет вам плохо.

– Это почему? – спросил Гонтран.

– Потому что герцог Бофор поднимет там драку с приверженцами Мазарини, которых двор напустил на него, чтобы вынудить его оставить Париж.

– Герцог Бофор не оставит Парижа, – сказала принцесса, – он слишком хорошо знает, чем обязан народу, который любит его и удостаивает своим доверием. Нет! Он не оставит Парижа. В случае надобности я сумею напомнить ему о его долге.

– Герцог Бофор должен добыть от парламента приговор на изгнание Мазарини. Пока королева прислушивается к советам парламента, он может это сделать.

– Вот это разумное слово, и я не сомневаюсь, что герцог сделает это.