Война ангелов. Великая пустота

Эварха вытер о штаны внезапно вспотевшие ладони – над чёрной полыньёй собирался тонкий сизоватый туман. Поначалу едва заметный, такой, что у ловца мелькнула безумная надежда, не показалось ли, но стремительно густеющий, стелющийся тонкими нитями над водой.

Ну, дождались, силы всевеликие! Туман сгущался на глазах, клубился, собирался у подножия затопленного храма. Стало тихо-тихо – умолкли болотные обитатели, стих ветерок, а колдовская лодка вообще исчезла, как не бывало – зато каменное навершие храмового купола словно бы чуть больше выступило из воды.

Да, точно. Храм неизвестного бога поднимался, медленно и величественно: вода стекала по резным орнаментам и фигуркам духов, а может быть, и младших божеств, многоруких и многоногих, со звериными головами, не то сцепившихся в бою, не то слившихся в страстном танце. Шлёпались в чёрную воду стебли лилий и лотосов, и тут же распускались крупными бело-розовыми цветками, затягивали полынью сплошным ковром. От их сладко-пряного аромата у Эвархи начала кружиться голова. Да и сама каменная резьба уже больше не казалась изъеденной временем – нет, она становилась всё выпуклее, и вот уже вереницы фигурок ожили, кружась, танцуя и разыгрывая такие сцены, от созерцания которых в другое время Эварху было б не оторвать. Но только не сейчас.

– Сожри тебя хаос со всеми потрохами, – пробормотал ловец, судорожно нащупывая на перевязи нужную скляницу.

Он, полуэльф из далёкого мира, всегда очень остро ощущал чары и силу – качество, обычно весьма помогавшее в делах выслеживания и поимки магических тварей; но сейчас оно обернулось против него.

Неведомый Древний опутывал ловца тонкой сетью заклятий, и Эварха против воли поддавался, не успевал сопротивляться, поставить блоки, проваливался всё глубже в нарисованные павшим богом миражи. В миражи, где этот бог вовсе не был павшим.

Пальцы немели, не слушались, на ловца наваливалась удушающая апатия, дрёма – страстные танцы оживших рельефов, завораживая, лишали воли, погружали в оцепенение; краски слишком ярки, звуки – слишком резки, но сил зажать уши или зажмуриться нет. Где-то на пределе слуха заныла однообразная мелодия, сбивающая с мысли, дурманящая…

– Какого демона… – прохрипел ловец; негнущиеся пальцы дергали застрявшую в гнезде скляницу.

Храм меж тем вознёсся над ним во всю свою высоту. Фигурки на стенах вели нескончаемые хороводы, танцуя и совокупляясь, ярко раскрашенные драконы разевали пасти, танцовщицы звенели медными браслетами на щиколотках, и этот звон тоже складывался в мелодию, лишавшую сил и мыслей.

Небо почернело, словно внезапно настала ночь – время страсти, время силы Древних; фальшивые звёзды кружили в вышине, лотосы раскрывали нежно-розовые сердцевины, сплетаясь в толстый ковёр, одурманивая терпкой сладостью. Эварха наконец сумел зажать уши, не выдержал, замычал, опускаясь на колени.

Не помогло – музыка только ударила громче, торжествующей. Каменные стены раскрылись, словно цветочный венчик, и там, в золотых, бьющих во все стороны лучах, возник Древний.

Нет, Древняя.

Паника нахлынула горячей волной; помогите мне все силы прежние и новые!.. – Эварха пытался удержаться, сосредоточиться, чтобы в голове не так плыло.

Древняя – не просто Древняя, но богиня плодородия! Понятно, отчего она так сильна, ей подобным поклонялись истово, культы не затухали тысячелетиями, ибо от милости подателя жизни зависел весь род, всё племя, а иной раз – и все люди того или иного мира.

Древняя постояла, купаясь в золотом сиянии, а потом заскользила к Эвархе по ковру из лотосов и лилий – легко, будто танцуя. Смуглое, идеально правильное лицо, чёрные брови дугами, чёрные сияющие глаза; на гладких тёмных волосах ало-золотое покрывало, как у невесты, улыбаются приоткрытые губы, смуглая грудь едва прикрыта золотым шитьём. Талия немыслимо тонка, а бёдра, как и положено богине плодородия, волнующе широки. Она шла, покачивая ими в такт музыке, и Эварха ощутил, как поддаётся её чарам. Вполне определённо поддаётся, несмотря на всю выучку и опыт.

– Хаос тебя сожри!.. Тварь!..

Ругательство, как ни странно, помогло – наваждение слегка рассеялось, сквозь дурманящий аромат донёсся порыв свежего ветра, принёсший запах тины и гнили. Но главное – рука наконец справилась с клапаном, скляница выпала, ноготь большого пальца одним движением отщёлкнул сургуч; в следующий миг содержимое уже обожгло рот.

На языке словно заплясало пламя, зато мир разом перестал кружиться.

Древняя была уже совсем рядом.

Склонялась к нему, окутывая ароматом пряностей и фруктов, сладкой и властной силой, притягивая, завораживая. В глазах её мерцали звёзды, влажно блестели зубы, и Эварха, как ни старался, не мог оторвать взгляда от томно открывшихся губ. И, когда б не эликсир, он уже давно лишился бы воли.

Ну уж нет!.. Он здесь не останется – в безымянном тропическом болоте, в смертельных объятиях Древней богини!

Эварха отползал, отходил, отступал, кусая губы и не ощущая боли. Стараясь не выдать себя ни лишним движением, ни преждевременной мыслью.

Добыча шла именно туда, куда надо.