Война ангелов. Великая пустота

На подкашивающихся ногах он шагнул к обездвиженной богине, по-прежнему упорно терзавшей единственную нить – опасно истончившуюся, дрожащую. Всего-то и дел – провести печатью от макушки до пят, с той стороны, где сеть сомкнулась недостаточно плотно, – и можно паковать добычу в дорожные тюки; сейчас, ещё немного, ещё чуть-чуть…

И в этот момент серебряная нить не вынесла напряжения, лопнув с пронзающим душу звоном.

Эварха успел отпрыгнуть; тьма всклубилась из прорехи в ловушке – та самая, первородная, что тысячелетиями ведала в этом мире жизнью и смертью. Язык её лизнул болотную кочку, где только что стоял ловец – трава мгновенно съёжилась и почернела. Богиня деловито освобождалась из ловушки, сеть затрещала, заискрила, кристаллы вспыхнули багровым огнём. А из тьмы в глаза Эвархе глянула уже не прекрасная дева – жуткая тварь, эбеново-чёрная женщина с горящими алым глазами и зубами ослепительно-белыми, словно снежные вершины гор; с ожерельем из черепов на обвисшей груди, с браслетами из бедренных и тазовых костей. Три пары рук растягивали сеть, зубы рвали нити, осыпая чернокожую богиню ворохами багровых искр.

Древние богини плодородия двулики. Подрезает ли серп колосья, волокут ли скот на заклание – всегда одно тянет за собою другое; а в голодный год племя решает, кому жить, кому оставаться при скудном запасе пищи, а кому – уходить на волю всемогущей судьбы и, скорее всего, тоже на смерть. Та, кто дарует жизнь, дарует и смерть – и этот-то её лик оказался поистине ужасен.

Кристаллы меж тем мигали и свистели, богиня торжествующе выла, и Эварха даже подумать не успел, что вот он, конец всему.

Богиня зацепила его за куртку кроваво-красным ногтем, потащила к себе. Эварха из последних сил извернулся и влепил ей в лоб ониксовой печатью, выкрикнув затворяющую формулу. Печать прилипла ко лбу богини, мгновенно раскалилась и взорвалась мириадом осколков – ловец едва успел отвернуться; Знаки Отвержения и Разрушения вспыхнули золотыми жуками, рассыпая ледяные искры; Древняя завизжала, окончательно оглушив ловца, болото задрожало, но было поздно. Заветная печать оказалась сильнее – золотые Знаки расползлись, стянули разорванную было паутину, закрыли прорехи, затянули узлы, расплылись тонкой мерцающей пеленой. Ненадолго, но ему, Эвархе, хватит.

Храм содрогнулся раз, другой – и обрушился в болото, рассыпаясь грудой старых камней, изъеденных влагой и корнями. Густая трава на глазах пожухла, зажелтела, пружинящий ковёр начал разъезжаться под ногами – Эварха едва успел оттащить в сторону спелёнутую богиню, как на том месте, где он только что стоял, образовалось озерцо.

Верно, связь богини жизни и смерти с окружавшим святилище болотом была куда сильней, чем казалось.

Древняя в коконе затихла, связанная серебряной паутиной с прилепившимися сверху кристаллами, но это до поры до времени, покуда не ослабеет печать. А ловец ощутил вдруг накатившую слабость. Ноги дрожали, из рук всё валилось, перед глазами плавали зеленоватые круги; подступала странная дурнота.

Он остановился переждать головокружение; грудь саднило, Эварха опустил взгляд – драконейтова куртка прожжена наискось, рубаха пропиталась кровью. В прорехе что-то нехорошо пузырилось – работала чужая магия.

Древняя всё-таки зацепила его, а он даже не почувствовал.

Скверно. Очень скверно.

– Тварь, – прошипел ловец сквозь стиснутые зубы. – Вот сдам тебя святым отцам, там ужо тебе пропишут!..

Говорить было тяжело, дышать тоже. В груди наконец прорезалась боль – тупое, нарастающее жжение.

Если не хочешь украсить собственными костями эту топь, сказал себе Эварха голосом наставника Мелге, – иди. Иди, дармоед, и добычу не забудь – иначе какой же ты после этого ловец?

Глава 2

Все дороги ведут в Долину, как говаривал обычно мессир Архимаг Игнациус Коппер. Должны бы вести, но…

Клара Хюммель, боевая чародейка по найму, жительница знаменитой Долины магов, сощурившись, обозревала раскинувшиеся перед ней пустоши Межреальности: жемчужно переливалось пронизанное потоками великой силы Ничто, бежала сквозь него мутная лента тропы, ныряя в невидимые отсюда складки и провалы, темнел вдали островок Дикого Леса – возле самой Тропы темнел, придётся быть начеку.

Ничего особенного, однако отряду надлежало уже выйти на дальние подступы к Долине, где Клара могла пройти едва не с завязанными глазами, где возникали (и годами, десятилетиями держались) приметные ориентиры, где потоки силы становились легко читаемыми и вообще всё должно было указывать на то, что они – уже почти дома.

Однако вот не наблюдалось ни памятных кромлехов, ни знакомых дольменов; не помнила она и болтающихся так близко к Долине живых заплаток Дикого Леса. Неужто заблудились?..

Дело оборачивалось скверно: отряд задержится в пути, а припасы на исходе; Клара начинала тревожиться.

Куда их завело? И главное – как? Как она могла так опростоволоситься?! Дело было сделано, заказ, хоть и не до конца, исполнен, плата, хоть и не полностью, получена, оставалось вернуться домой уже знакомой дорогой. И тут такое!..