Война Бешеного

«Странно… Очень странно… — размышлял Андрей. — Можно еще понять, что где-то в одном городе местные авторитеты не поделили власть и сводят между собою счеты, но чтобы так сразу, повсюду — от Питера до Владивостока… Что-то происходит, какие-то подводные течения, которые никто пока толком не может проследить, сталкивают лбами мафию и бизнесменов, бизнесменов и чиновников, чиновников и мафию. Можно с известной долей вероятности предположить, что все эти убийства идут из одного центра, направляются и оплачиваются одной и той же рукой. Уж слишком все как-то одновременно происходит. И где только набрали столько киллеров сразу? Ведь нужно бригаду такого высокого уровня подготовить, что опять же только в организованном порядке можно сделать. Да, головоломка та еще!»

Воронов отложил в сторону сводку: он решил зря не ломать голову над чужими проблемами, ему хватало и своих.

После истории с дальневосточным золотом Велихов был тише воды ниже травы. Установленная за ним тотальная слежка не давала никаких существенных результатов — банкир вел себя как благовоспитанный гражданин, и если бы не знание того, что он всерьез готовился к недалеким президентским выборам, то слежка с него давно бы уже была снята.

В те минуты, когда Воронов ломал голову над сводкой происшествий, в другом кабинете того же самого здания на Лубянской площади, только двумя этажами повыше, раздался телефонный звонок по правительственной связи. Хозяин кабинета генерал Богомолов снял трубку.

Звонили из Кремля.

— Константин Иванович, здравия желаю!

Богомолов узнал голос. Это звонил генерал в отставке, тоже фээсбэшник, Юрий Николаевич Сухарев. Сейчас он занимал должность заместителя руководителя президентской администрации и курировал вопросы, связанные с безопасностью и взаимодействием силовых структур.

— Здравствуйте, Юрий Николаевич! — откликнулся Богомолов. — Сколько лет, сколько зим! Какими судьбами?

— Да, давно мы с тобой в баньке не парились, Костя… Года два, наверное. Ну, что уж теперь об этом мечтать. Дела, все дела! Вот и теперь, как сам понимаешь, я тебя по делу решил побеспокоить. — Зная его очень хорошо, Константин Иванович сразу понял, что тот позвонил неспроста. — Позавчера был на докладе у президента. Он мне так прямо и рубанул сплеча: дескать, что это у нас в России-матушке за беспредел творится? Совсем какой-то шабаш начался, понимаешь. Ты, кстати, с последней сводкой происшествий знаком?

— Нет, как-то все времени поинтересоваться не хватает, — на всякий случай подстраховался Богомолов. — А что?

— Да то! По всей России — сплошь заказные убийства! Грохают всех подряд, как говорится, от самых известных депутатов до воров в законе. Кстати, Константин Иванович, президент, в отличие от тебя, сводку читает регулярно. И, судя по всему, последние события его, верно, совсем из терпения вывели. Короче говоря, он приказал во всем этом разобраться. И дело ставит под личный контроль, и ты конечно же понимаешь, что это такое. Чуть что, полетят звезды с погон. Наш батя суров и цацкаться ни с кем не будет.

— Это-то я знаю. Но чем я могу помочь? — Константин Иванович постарался изобразить удивление в голосе. — У нас есть отдел по организованной преступности, там дельные мужики работают, им и карты в руки.

— Это само собой разумеется. Тем не менее, Константин Иванович, я хочу, чтобы ты меня правильно понял: никто из нас в стороне остаться не может! — Он сделал небольшую паузу. — Ты ж меня знаешь как облупленного: просто так буранить не буду! Да, конечно же знаю, что у тебя своя работа. Более того, не сомневаюсь, что очень важная. — Он тяжело вздохнул. — Однако прошу тебя лично: подключись к этому конкретному президентскому поручению. И вот еще, чтобы не было недоговоренностей: прошу, не расценивай это как приказ, это просьба. — Чуть понизив голос, он многозначительно добавил: — Моя просьба!

Богомолов знал цену таким просьбам: ответственность за их выполнение была никак не меньше, чем за исполнение приказов от вышестоящего начальства, а люди и средства для реализации задач официально не выделялись. Поэтому такие личные просьбы было гораздо труднее выполнить. Но зато потом это учитывалось при распределении должностей и — чего греха таить — когда у исполнившего просьбу генерала возникали личные проблемы.

Фактически Сухарев после этого звонка становился должником Богомолова, и последний тоже получал моральное право на личную, не связанную с текущей работой просьбу.

— Ну, так как, Константин Иванович, возьмешься? — с явным напряжением в голосе спросил Сухарев.

Он прекрасно понимал, что сейчас на Богомолова лучше не давить.

— Куда же я денусь, Юра? — ответил генерал. — Надо — значит, надо…

— Ну, вот и славно! — облегченно вздохнул тот, явно не ожидая легкой победы, теперь его тон стал совсем другим: четким, деловым, даже официальным. — Прочти сводки, подбери народ и действуй! Звони мне, как только что-то появится. — Почувствовав, что чуть перебрал с официозом, добавил: — Банька-то на даче еще функционирует?