Война без людей (СИ)

Отснять на примитивную камеру несколько сценок, где я в КАПНИМ-е, весь такой раскаявшийся, понуро сижу около стоящей в позе начинающей доминатрикс Окалины, труда не составило. Звонок итальянца задерживался, наши гостеприимные хозяева, на чьи рожи уже вернулись продуманные выражения, нервничали и суетились, не зная, чем себя занять. Мы же с блондинкой задумчиво курили каждый о своем, время от времени огрызаясь на поползновения окружающих выяснить, не знаем ли мы, куда делись призраки, Прогност и еще несколько интересных личностей.

— Валиаччи на связи! — наконец, прозвучал долгожданный вопль по коридору.

— Ну что, Витя, идём? — хрустнула шеей большая и сильная женщина, — В последний бой? Со «Стигмой»? Да не смотри ты так, нам бы твою Машку эту пришибить, а остальное…

Да, остальное станет ерундой. Лучше, правда, и итальянца, а то вдруг новую сделает.

В конференц-зале уже присутствовали всё те же лица, лишь с разницей, что с большого экрана, расположенного на стене зала, теперь еще смотрело острое и живое лицо самого злого гения, шантажиста, создателя машек и просто не очень удачливого человека. Валиаччи. Добрый доктор стоял в белом халате, о чем-то негромко переговариваясь с седым, но меня заметил сразу. Может, у него уже рефлекс на полуголых парней в масках?

— О! Симулянт! — подозрительно бодрым голосом почти заорал итальянец, начхав на этикет, — Я знал, что вы меня еще удивите! И как! Как!!! Я видел данные, ВиктОр! Их невозможно подделать, si! Никак! Вы уникальны! Вы положительно самое уникальное существо, которое когда-либо производила «Стигма»!!!

Судя по негромким звукам, пара человек в зале, явно не готовых к такой новости, спонтанно обосрались. Я лишь хмыкнул. Ну да, грешен, являюсь продуктом этой самой «Стигмы», облучившей начальной версией прерывателя два радужных артефакта, да засунувших их, руками моего собственного дяди, в папу и маму. С кем не бывает?

— Рад, что вы довольны, доктор, — кисло ответил вслух, — Мы к вам вылетаем или гори всё оно огнём?

— О! — еще сильнее воодушевился итальянец, — Какой замечательный и своевременный вопрос, ВиктОр! Боюсь, я вынужден ответить отрицательно! Вы — последний человек, которого я бы хотел видеть в непосредственной близости от себя! И не я один, если вы понимаете, о чем я!

Машка.

— Тогда что, доктор? — развёл я руками, морщась под маской от начавшего расползаться по залу противного запаха, — Всё сворачиваем? Расходимся по домам?

— Нет-нет! Что вы! — напрягавшая меня улыбка «стигмовца» стала еще шире, — Не волнуйтесь! Мы справимся без вас! Правда, Уасилий? Подойди сюда! Скажи «привет» этим замечательным людям и своему другу!

Когда камера продемонстрировала пылающую голову прекрасно знакомого мне паренька, медленно идущего к итальянцу, я почувствовал, как мое сердце рухнуло в бездну.

Эпилог

— Садись, Уасилий. Садись вот сюда, — совсем нестрашный человек в белом халате, худой и порывистый, показывал Васе на стоящую посреди странной многоугольной комнаты, где стены сплошь состояли из металлических листов, лежанку, стоящую ровно в центре. Человек улыбался и говорил спокойным голосом, как будто только что не кричал почти истерично и торжествующе Вите, находящемуся где-то очень далеко.

— Просто садись, откинься. Да-да, вот так. Не бойся. Больно не будет, — продолжал доктор Валиаччи, — Вообще никак не будет. Ты, Уасилий, носитель сигнала, si? Ты его испускаешь сам по себе, всегда, каждую минуту своей жизни! Мне просто нужно считать и расшифровать этот сигнал, а для этого ты должен просто находиться на этой кушетке. Видишь? Здесь нет ничего страшного. Ни шприцов, ни ремней, ничего подобного! Я говорил твоему старшему другу, что тебе ничего не угрожает, но он меня не послушал! Он у вас очень подозрительный…

Страшно Васе не было, совсем. Тогда, когда он принял решение, а затем воплотил его, сбежав — да, было очень страшно. Бежать ночью, хоть и по дороге, но в никуда… даже для него было почти чересчур. Почти. Он справился. Бежал до самой станции, там даже замерзнуть не успел, как пришёл товарняк. Залез и уехал. А долго ему ехать? Нет, до ближайшей деревни. Как только его голову, объятую языками пламени, увидел милиционер, всё остальное случилось очень быстро. Ну, может быть, потому что большую часть времени, пока его перевозили и передавали из рук в руки, он проспал?

Наверное. Но теперь никто не будет охотиться за девушками. За его подругами. Он их защитил. Он был должен это сделать, потому что он такой же, как и Витя. Кроме жильцов «Жасминной тени», его друзей и семьи, у Васи никого нет. А он мужчина. Единственный оставшийся. Они сами сказали: «Вася, теперь ты принимаешь решения, а мы тебя поддерживаем». Он принял. Просто им не сказал.