Война Братьев

За два месяца груда запчастей, купленных, выпрошенных и одолженных Руско в других лавках, превратилась в подлинного титана. Он был похож на человека, и часовщик полюбопытствовал было про себя, с какого живого существа скопировано это чудище, но тут же решил, что ответ на этот вопрос он знать не хочет.

Когда Урза однажды ночью проверял сочленения и натягивал тросы, он задал другой вопрос.

– Кто такой Мишра? – поинтересовался старик.

Урза выронил из рук плоскогубцы.

– Похоже, этот человек сыграл в твоей судьбе не последнюю роль, – продолжил часовщик.

Урза поглядел Руско прямо в глаза. На миг он побледнел как полотно, лицо его вытянулось, и Руско испугался. Но затем Урза вздохнул, и бледность как рукой сняло. Он подобрал плоскогубцы и снова принялся соединять провода. Не отрываясь от машины, он спросил часовщика:

– Откуда вы знаете про Мишру?

Руско усилием воли подавил смешок.

– Ты редко спишь, Урза, но когда тебе случается заснуть, ты разговариваешь. Ты часто зовешь какого-то Мишру. И еще одного человека, кажется, это женщина, и зовут ее Такашия.

– Токасия, – поправил его Урза. – Токасия… была моим учителем. Она умерла.

– Х-м-м, – сказал Руско. – А Мишра?

– Это мой брат, – тихо произнес Урза, подкручивая гайки с какой-то особенной сосредоточенностью.

– Он жив?

– Наверное. – Урза пожал плечами. Притворяясь, что все еще размышляет, правильно ли все затянуто, он сделал шаг назад. – На самом деле я не знаю. Мы… э-э… в общем, нельзя сказать, что мы расстались друзьями.

– А-а, – сказал Руско. По лицу молодого человека было видно, что между ним и его братом много чего было и что он не очень хочет об этом вспоминать. Все же Руско продолжил: – И ты чувствуешь себя виноватым?

– Скажем так, я очень хотел бы, чтобы все произошло иначе, – сказал Урза.

Руско показалось, что юноша говорит искренне, но все же в его словах чувствовалась какая-то недосказанность.

Повисла тишина. Нарушил ее Руско:

– Здесь, в Иотии, есть поверье, что у человека много душ. Ты знаешь об этом?

Урза покачал головой, но в уголках его рта заиграла улыбка. Часовщик сразу понял – Урза подумал: «О, как же мне надоел этот глупый Руско».

– Когда ты ребенок, ты носишь одну одежду. Когда ты вырос, ты надеваешь другую, – продолжал Руско. – То же самое и с душой. В детстве у тебя одна душа, в юности – другая, и потом, до самой старости, ты сменяешь еще несколько.

Урза пожал плечами:

– Одежду мне менять приходилось. Насчет души не уверен.

Руско почесал за ухом.

– Иотийцы верят, что, когда ты умираешь, каждую из твоих душ судят по отдельности. Допустим, три первые твои души были в основном хорошими. Затем ты стал разбойником и вором и вырастил четвертую, злую душу. Затем ты раскаялся и прожил добродетельную жизнь, вырастив пятую, добрую душу. Когда ты умираешь, твои души судят независимо. Первые три души вместе с пятой будут вознаграждены за добродетель, а четвертую отправят в ад, уничтожат или вернут обратно, в зависимости от того, какому богу ты поклоняешься.

– К чему это вы клоните? – спросил Урза, краем глаза рассматривая машину.

Руско улыбнулся:

– Только к тому, что ты чувствуешь себя виноватым в том, что произошло между тобой и твоим братом. И твоей покойной учительницей. Так вот, не стоит винить себя. С тех пор как ты прибыл сюда, у тебя есть новая душа – иотийская. Помни об этом, и тебе станет легче.

Урза задумался, взвешивая слова Руско. Затем покачал головой:

– Пока я вновь не увижусь с братом и не поговорю с ним, я буду считать себя виноватым. А за совет спасибо. Он очень… – Юноша запнулся, затем, подобрав слова, улыбнулся во весь рот. – Очень кроогский.

Руско улыбнулся в ответ, предпочитая принять эти слова за комплимент.

– Ну ладно, – сказал он, глядя на гигантскую фигуру. – Скажи мне теперь, работает твоя машина?

– Еще нет, – ответил Урза и вытащил из-под рубахи цепочку, висевшую у него на шее. Руско увидел, что к цепочке подвешен большой драгоценный камень, темный рубин, по которому бегали язычки разноцветного пламени. Урза залез на стремянку, дотянулся до головы гиганта и сунул камень внутрь. Встав на цыпочки, Руско сумел разглядеть, что молодой человек прикоснулся рубином к мертвому камню, заключенному в паутине проводов.

И тот медленно начал светиться, сначала неверным, мерцающим светом, затем как костер и наконец запылал так же сильно, как камень Урзы. Из кристалла полился сапфировый свет и посыпались белые искры.

Часовщик подумал, что все это было похоже на то, как спичку зажигают о спичку.

Едва новый камень засверкал, существо пришло в движение. Оно подняло одну руку, опустило ее, затем снова подняло. Механизмы существа мягко загудели. Урза опустил забрало чудища. Свет камня сиял сквозь глазницы.

– Вот, – сказал юноша. – Теперь и у машины есть новая душа.

Шел третий месяц состязаний. Для Кайлы он проходил так же, как и предыдущие два. Бесконечный вой рогов и звон гонгов. Толпы людей, проходящих перед ней и отцом, редеющие с каждым месяцем. Отряды мускулистых воинов, ожидающих своей очереди. Их тоже становилось все меньше.