Война Братьев

Поговорив с беженцами, Шараман вернулся к Урзе. За ним шел мальчик.

— Командир, — тихо сказал он.

— А я еще бранил своего брата за то, что он ни одно дело не может довести до конца, — пробормотал Урза. Затем он краем глаза заметил Шарамана и, повернувшись к нему, встретил его уже Главным изобретателем. — В чем дело?

— Здесь люди, — сказал Шараман. — Они хотят знать, что им делать.

— Делать? — сказал Урза сдавленным голосом, — Что им делать? Скажи им, пусть отправляются на юг, или на восток, или на запад, или еще куда — в любое место, где, как им кажется, они будут в безопасности. Скажи, что здесь им нечего больше делать.

— Мне кажется, будет лучше, если вы сами скажете им это, командир, — сказал Шараман.

Урза взглянул ему прямо в глаза:

— И что я им скажу? Что я прошу прощения за, то, что не защитил их, что не оправдал их надежды? Что я в отчаянии, потому что меня не было с ними в тот день? Что я в отчаянии, потому что мой брат облапошил меня? Что я в отчаянии, потому что моя жена погибла, мой подмастерье пропал, а моя работа пошла прахом?

Голос Урзы становился все выше, и Шараман опасался, как бы Главный изобретатель не зарыдал. Но тот тряхнул головой и закончил:

— Нет, я не сумел защитить их, я проиграл сражение, и они проиграли его вместе со мной. Им следует найти того, кто не проигрывал таких сражений, и идти за ним. — Тут он наконец заметил мальчика. — А это кто?

— Говорит, что он один из ваших учеников, — сказал Шараман.

Урза сузил глаза:

— Возможно. Тебя зовут Рендалл?

— Санвелл, мой господин, — сказал юноша. — Рендалл мой младший брат. Господин Тавнос доверил ему увести из города орнитоптер.

Урза перевел взгляд на Шарамана, и, в его глазах снова затеплился огонь.

— Орнитоптер? Ты хочешь сказать, кто-то сумел бежать из города на орнитоптере?

Сбивчиво, запинаясь, Санвелл пересказал историю, которую услышал от соученика после битвы. Его младший брат погрузил на орнитоптер важные бумаги и детали и улетел на восток. Нет, он улетел один. Да, господин Тавнос отдал ему приказ лететь в Аргив, если потребуется. Нет, сам он не знает, что сталось с господином Тавносом и королевой. Его мститель пал под натиском превосходящих сил противника. Многих он убил, но на место павших вставали новые воины.

Когда Санвелл закончил, Урза встал, в его глазах полыхал огонь.

— Вот как, братишка, — сказал он, — значит, ты и это дело не сумел довести до конца. Шараман!

— Я здесь, командир!

— Я хочу, чтобы ты отвел оставшиеся войска на юг. Перегруппируйтесь, как сможете, и укрепите порты.

— Есть, командир. А куда направитесь вы?

— Я отправляюсь за знаниями, которые спас для меня Тавнос. Рендалл!

— Санвелл, мой господин.

— Есть ли здесь еще мои ученики? Санвелл оглянулся кругом.

— Нет, мой господин.

— В таком случае ты летишь со мной, — резко сказал Урза. — Нам нужно отыскать твоего брата с чертежами и начать все сначала. И на этот раз, — сказал Главный изобретатель посреди руин Кроога, — на этот раз, братишка, я не остановлюсь и не пощажу тебя. На этот раз мы поквитаемся. Будь я проклят, если будет иначе!

Словно в ответ на его слова, с реки задул холодный ветер, вороша пепел под ногами.

В пещеры Койлоса пришли гости. Гости не из Аргива.

Гости пришли из монастыря, расположенного на северном берегу континента, в теократическом государстве, где поклонялись могуществу и великолепию транов и, что особенно важно, транским устройствам. Монахи считали своей весьма обширную территорию, но вели подчеркнуто отшельнический образ жизни и проповедовали невмешательство. Они давно смирились с тем, что другие культуры не разделяют их уважения к механизмам: одни, как фалладжи, пытаются что-то выгадать на обмене старинных механизмов, другие, как аргивяне, пытаются сделать их копии, не годящиеся оригиналам в подметки. Монахи были мирным народом и редко пересекали границы собственной страны.

Пока у них не начались видения. Это случилось примерно за год до гибели Кроога. Сначала видение явилось одному брату, потом другому, потом третьему, потом едва ли не всем стало являться одно видение: мир машин и механизмов, создать которые не под силу даже разуму транов, — живые механизмы из стали и проводов, вечные механические сердца которых качали в механических телах масло и другие жизнетворные жидкости, растения со стальными листьями, железная трава с зазубренными краями — мир, в котором с неба льется нефть и из земли растут машины. Одним словом, рай.

Видения подчинили себе тех, кто их видел: подобно сиренам, они звали их одного за другим покинуть свою страну, отправиться в сердце этих видений, чтобы там, в этом сердце, творить подлинные чудеса.

На настойчивый зов видений откликнулось Братство Джикса. Две дюжины преданных, глубоко верующих братьев, те, кто с наибольшим рвением и тщанием служил самой идее машины, покинули свои дома и отправились на юг