Война буров с Англией

Я решил отправиться по направлению к Линдлею, чтобы посмотреть, не могу ли я сделать что-нибудь с англичанами, снова окружившими этот город после того, что генерал Пит Девет взял отряд иоманри в плен. 21 июня я был уже на полдороге, а на следующий день остановился в 6 милях от Линдлея.

23 июня я объехал вокруг города вместе с генералом Питом Деветом, чтобы посмотреть, с какой стороны удобнее всего было бы напасть.

Утром этого дня я послал генерала Оливира по направлению к Кронштадту, чтобы помешать английской колонне, которая должна была подойти. По-видимому, мой план был узнан, так как колонна прошла далеко от наших позиций и генерал Оливир не мог стрелять в нее. На следующее утро колонна вступила в Линдлей, что сделало окончательно невозможным предполагавшееся мною нападение.

Тем временем лагерь президента Штейна, передвинувшийся сперва к востоку, находился теперь у нас. Сам же президент вместе с членами правительства отправился в Вифлеем. Там же был в это время генерал Мартинус Принслоо, который отказался от должности главного комманданта, начальствовавшего над отрядами в Драконовых горах. На его место был выбран коммандант Гатгинг из Вреде. Вопрос был в том, в каком чине следовало теперь считать г-на Принслоо. Президент объявил его простым бюргером, но коммандант Оливир, будучи этим недоволен, требовал новых выборов главного комманданта. На это не соглашался президент. Но тогда и я решил оставаться главным коммандантом только под условием полного доверия ко мне со стороны всех офицеров. Чтобы проверить это, я, в свою очередь, стал просить президента согласиться на новые выборы. В 8 милях от Линдлея находилось телеграфное сообщение с Вифлеемом; я отправился туда, чтобы убедить президента дать свое согласие. Но все было напрасно. Президент отказал в новых выборах.

Тогда я осмелился ослушаться его и созвал втихомолку офицеров для выборов с тем, чтобы узнать наверняка, каково было отношение офицеров ко мне как к главе всего оранжевского войска, твердо решив при этом, что если большинство не будет на моей стороне, то, хотя бы президент и не согласился на замену меня кем-либо другим, на что он имел право, не оставаться ни в каком случае главным коммандантом.

За исключением главного комманданта Гаггинга и его офицеров, находившихся в Драконовых горах, а также генерала Ру и его офицеров, все остальные старшие комманданты Оранжевой республики были на собрании. Голосование происходило закрытыми записочками, и в результате оказалось, что два голоса было за генерала Мартинуса Принслоо, один за генерала Пита Девета, три за комманданта Оливира, а 26 — за меня.

Тогда я телеграфировал президенту о том, что я сделал. Он успокоился, а я тоже был доволен, так как знал теперь, как ко мне все относятся. Господин Мартинус Принслоо тоже был доволен, хотя я должен здесь сказать, что он нисколько не настаивал на выборах.

Вскоре выяснилось, что англичане поставили себе целью взять Вифлеем. Войско, стоявшее в окрестностях Сенекала, повернуло к Линдлею, и в то же время колонны, находившиеся в самом Линдлее, вышли оттуда и все вместе направились к Вифлеему. Последствием всего этого оказались сконцентрированные громадные английские силы около Вифлеема.

Нас было 5300 человек после того, что ко мне присоединился еще генерал Ру, оставивший одну часть своих бюргеров в Гаутнеке, около Фиксбурга, а другую — в Витнеке. Англичане приближались, и, наконец, около Эландсфонтейна произошло сражение, главным образом артиллерийское, хотя шла и порядочная ружейная перестрелка. Сражение продолжалось полтора дня.

Храбрый подвиг совершил здесь коммандант Микаэль Принслоо. Он перестрелял прислугу английских орудий. Я подошел к его позициям как раз в тот момент, когда его бюргеры это сделали. С сотнею людей штурмовал он батарею, желая отнять орудия. Пока, он был этим занят, я стал обстреливать англичан из крупповской пушки и 15-фунтового орудия Армстронга так сильно, что они должны были отступить. Тогда коммандант Принслоо подошел к их орудиям и завладел ими. Но у него не было лошадей, чтобы их отвезти. Он стал пробовать сделать это людьми под сильным огнем англичан, которые стреляли в него с другой стороны. Но это не помешало бы ему добиться своей цели, если бы, к несчастью, не двинулись на него огромные силы неприятеля. Я тоже не мог задержать их своими двумя орудиями, так как у меня оба вдруг оказались поврежденными, но сами по себе, а не англичанами: от орудия Армстронга отлетел нипель, а у крупповского орудия (чего еще никогда не случалось) заклинило замок. Не случись этого с моими орудиями, то коммандант Принслоо перетащил бы пушки с помощью своих бюргеров по крайней мере до холмика, где у нас были лошади. Ему пришлось все-таки отступить, спасаясь от превосходных сил и оставив пушки на месте.

К вечеру англичане уже так далеко пошли в обход с севера, что нам пришлось покинуть наши позиции. Мы двинулись на Блаукоп, а на следующий день в Вифлеем.