Война. Часть 1

«„Японцы-почтальоны“ — безоружные местные жители, среди которых наверняка были и шпионы — нарушители границы, которые имели при себе лишь письмо с требованием „очистить“ маньчжурскую территорию. В последнее время буквально наводнили штаб отряда. Рота… взвод. Через неделю тут бои начнутся. Он что действительно не знаком с обстановкой»?

— Считаю, что данным, о которых я вам сообщил, товарищ маршал, можно доверять. — Делаю морду кирпичом.

— Может быть усилить авиаразведку, товарищ командующий? — Подаёт голос Штерн. Щёки Блюхера побагровели.

— Спасибо, товарищ Чаганов, — он справляется с раздражением и говорит почти спокойно. — можете быть свободны.

Останавливаюсь у стола секретаря комфронта, чтобы спросить о машине, но тот, прижимая телефонную трубку к уху, делает знак подождать.

— Есть вызвать, товарища Смушкевича…

«Не знал что Смушкевич уже вернулся из Испании… судя по всему теперь он — командующий ВВС фронта… значит авиаразведку, всё-таки, усилят».

* * *

Вечером уже в сумерках решили с Олей выйти, пройтись по парку (местный охраник на воротах очень рекомендовал), который находится совсем неподалёку под «высоким берегом Амура». По случаю субботнего вечера, совпавшего с пятым днём шестидневки на улице довольно многолюдно. Значительную часть прохожих, ничуть не уступающую «портфеленосцам», составляют моряки Амурской флотилии: у всех как у одного бескозырки низко надвинуты на лоб, клеши отутюжены, походка боцманская. Мы с подругой в гражданке, чтобы не привлекать внимания, но похоже её совершенная фигура, облитая белым шёлком от «графини Орловой» привлекает местных даже больше, чем орден Ленина соседей по вагону.

— Ну как прошёл твой день, дорогая? — На всякий случай крепко прижимаю её локоток к себе. — Не обижали?

— Обижать? Меня? — Фыркает Оля. — Нет, но поначалу пытались заболтать… налетели «один-два крупных, три-четыре мелких» и жужжат… пришлось звонить Меркулову чтоб получить доступ к личным делам. Горбача нет на месте, уехал с инспекцией на границу… Красиво ка-ак! Останавливаемся у деревянной ограды, отделяющей тротуар от обрыва и смотрим вдаль: противоположный берег широкой реки теряется в дымке. Сзади, над главными аллеями и уютными местечками парка зажигаются огни и откуда-то из его глубины доносятся первые нестройные звуки бостона.

— А мы с тобой никогда не танцевали, — неожиданно всхлипывает Оля. — никогда… вечно когда заиграет музыка вокруг тебя столпотворение из каких-то крашеных блондинок с трясущимися телесами.

«Да-а, было дело… неужели с трясущимися? Не замечал».

— Так в чём проблема? Исправим это дело… — Увлекаю подругу за собой в тёмную аллею.

Огромная площадка под открытым небом сплошь занята танцующими, вокруг неё на скамейках сидят в основном зрительницы лет двенадцати-тринадцати и широко раскрытыми глазами наблюдают за движениями пар. Духовой оркестр в форме пожарных старательно выводит мелодию «В парке Чаир»…

— Ой, а я не умею танцевать фокстрот… — тормозит Оля в двух шагах от дощатого настила.

— Поздно, — подхватываю её за талию и выношу на помост. — на вальс похоже, только без вращений и музыка другая. Та-ак на четыре такта, медленно… танцуем слоуфокс… повторяй за мной…

— Ну-у во-от, — подбадриваю подругу шёпотом. — ра-аз-два-три-и… четыре. Назад с левой. Всё отлично, с твоей физической подготовкой — это пара пустяков.

Олина скованость куда-то улетучилась, глаза затуманились, эйфория… на нас с завистью начинают поглядывать соседние пары.

«Неужели японцы мне дезу скормили?… Если погонят отовсюду, пойду работать учителем танцев».

Хабаровск, штаб Краснознамённого Дальневосточного Фронта,

Улица Шевченко, дом 20.

24 июля 1938 года, 10:00.

«Как на работу сюда хожу»…

В голове продолжает крутиться вчерашняя мелодия: «… так значит завтра, на том же месте, в тот же час».

Поднимаюсь по отделанной мрамором лестнице на второй этаж, на полпути меня встречает, спускающаяся сверху вчерашняя компания, с примкнувшим к ней незнакомым старшим майором госбезопасности, во главе с улыбающимся маршалом Блюхером.

— Опять, кажется, твоя бандура не фурычит! — Радостно сообщает он. — Идём, будем с Москвой по Бодо говорить.

«Они что „Айфон“ специально из строя выводят? Луддиты хреновы»…

В комнате спецсвязи на первом этаже знакомый по моему первому приезду капитан-секретчик расстроенно разводит руками… нет связи.

— Сначала начались замирания, — докладывает он, а потом вообще связь прервалась.

— Частоты меняли?

— Да что мы только не делали…

— Я ж говорил… — потирает руки Блюхер. — негодная техника. Давай нашу старую Бодягу разворачивай.

В этот момент телетайп начал печатать.

— Будённый: Сеанс связи начнётся через полчаса, — читает с ленты оператор. — ожидаем товарища Сталина.

— Так, пошли все во двор, — даёт команду маршал. — перекур тридцать минут.

— У вас есть свободная линия ВЧ? — Пытаю капитана, когда военные выходят из комнаты.

— Сейчас нет, но могу организовать. — Вопросительно смотрит он на меня. — а зачем вам, товарищ майор госбезопасности?

— Подключим «Айфон» к ВЧ. — Подхожу к шкафам установки.

— А так можно? — Удивляется дежурный.