Война - дело молодых (СИ)

  ...В руке пистолет оказался совсем не таким тяжёлым, как в тот единственный раз, когда Бек заставил-таки её учиться стрелять на бывшем стадионе по консервным банкам, и из десяти раз она промахнулась восемь, потом долго болело запястье, и она бессильно злилась на пацанов...

  Нет, совсем нетяжёлым.

  В тишине сухо щёлкнул предохранитель.

  - Да ты не выстрелишь! - уверенно сказал наконец Ахмад и протянул руку. - Не сможешь. Дай сюда. И уходите!

  - В тебя - не смогу, - она не отрывала завороженных глаз от пистолета, поворачивая его, пока он не глянул ей в лицо мёртвым зрачком дула. - А вот так - смогу.

  идёт Смерть по улице, несёт блины на блюдце

  кому вынется - тому сбудется

  тронет за плечо - поцелует горячо

  полетят копейки из-за пазухи долой

  - Ты что?! - прохрипел Ахмад. - Зачем?!

  - Я с этим жить не буду, - сказала она просто.

  - Дура, в меня стреляй! - выдавил человек на полу. - В меня!

  Она перевела на него взгляд, и в тот же миг Ахмад выхватил у неё пистолет и наотмашь хлестнул по щеке ладонью, придушенно выматерившись.

  Схватив за плечо, Артур поволок её к двери, она мотала головой, упираясь.

  - Да он с тобой то же бы сделал, если б мы тогда не успели! - срывающимся голосом крикнул Бек.

  - Это не по-человечески! - её трясло, и слова еле выговаривались. - Этого не должно быть... ни с кем! Ни с кем! Ни с кем!

  Сквозь плывущий перед глазами туман она вдруг увидела, как Ахмад, шагнув к лежащему, поднял пистолет. Выстрел ударил раз, другой.

  Она зажмурилась, вцепившись в Артура, и тот наконец вытолкнул её наружу.

  Судорожно хватая сырой воздух раскрытым ртом, она кое-как доплелась до чернеющих кустов, упала коленями в мокрую траву. Жёлчь подступила к горлу, и её жестоко вывернуло наизнанку.

  а сегодня я воздушных шариков купил

  полечу на них над расчудесной страной

  буду пыль глотать, буду в землю нырять

  и на все вопросы отвечать - всегда живой

  Зубы цокали об непонятно как оказавшуюся в руках ребристую фляжку. Она открыла глаза, и Артур молча помог ей подняться.

  - В-вот и свиделись... - пробормотала она.

  На его обветренном остроскулом лице только глаза остались прежними - печальными.

  - Ты прости. Бехк ма биллахь, - сказал он тихо. - Я не знал.

  - Бехкъ бахъъума дац (ничего, не стоит). Ты не знал, - отозвалась она эхом. Горло болело, слова еле выговаривались. - Ты... ты как?

  Он пожал плечами:

  - Ты же сама видишь...

  - Пойдёшь с нами?

  - Шутишь? - Артур усмехнулся. - На мне крови столько...

  Она снова закрыла глаза:

  - Иисус сказал разбойнику: ныне же будешь со мною в раю...

  Теперь он засмеялся, почти весело:

  - Ты и правда Бешеная, не зря тебя так называют... В вашем раю?

  - А рай - он, наверное, общий... И ад тоже... Дала мукълахь... - Не выдержав, она всхлипнула. - Артур...

  - Уходите! - хрипло приказал он. - Давайте, скорее! Бек!

  - Дала аьтто бойла, сан ваш (счастливой дороги, брат), - вымолвил тот.

  Спотыкаясь, она ещё долго оглядывалась в темноту.

  светило солнышко и ночью и днём

  не бывает атеистов в окопах под огнём

  добежит слепой, победит ничтожный

  такое вам и не снилось

  * * *

  "В прошлом веке была такая история. Доблестный спецназ одной крупной европейской империи донимали партизаны, которых в тамошних лесах было очень трудно поймать. А в деревнях старики да дети, но все, как один, тайно сочувствующие... Хорошо, с законодательной базой в той империи все сложилось заранее - Европа все-таки! Пришел их спецназ и при хорошей законодательной базе спалил всех этих родственников террористов, от мала до велика. Помните? Мы эту историю в школе проходили.

  Деревенька называлась - Хатынь..."

  (Виктор ШЕНДЕРОВИЧ)

  * * *

  - У меня заходится дыханье при одной лишь мысли о тебе... - с чувством допела она коронную песню своей подружки, набивая последний абзац "Колонки редактора".

  Сдёрнув косынку, взъерошила волосы обеими руками и снова с остервенением покрыла голову. Порой эти древнерусские обычаи просто выводили из себя, но соседний кабинет, как обычно, был полон пацанов, - сейчас почему-то странно притихших, - и обычаи приходилось строго блюсти.

  Перечитав только что написанный абзац, она с глубоким вздохом нажала на горячо любимую клавишу "Удалить" и снова запела:

  - Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам, а вода по асфальту рекой...

  За полуоткрытой дверью грохнул смех.

  Сообразив наконец, что там потешаются не над чем-нибудь, а над её репертуаром, она свирепо вывела на максимальную громкость "Army Of Lovers". Любовные армейцы послушно заорали на идиш что-то крайне ритмичное.

  я мстю, и мстя моя страшна

  Зато нужный абзац мгновенно всплыл в голове.

  - Талгатовна! - Бек мрачно просунулся в дверь. - ОМОН!

  ахтунг, ахтунг!

  ви ест партизанен!

  руки за голову и выходи, живо!

  Она быстро сохранила статью на дискету и, выключив компьютер, - от греха: в прошлый раз при таком же обыске грохнулся винт со всеми данными, - схватила со стола заранее приготовленную папку с документами.

  Пацаны стояли молча, глядя в пол.

  бессловесные в мире брани

  зрячие в мире пустых глазниц

  балансирующие на грани

  своих свобод и чужих границ

  - Простите, ваше имя-отчество, господин лейтенант?