Война Доминантов. Раунд 5

— Просто… я просто… — От боли сдавило горло, заставляя дышать тяжело и быстро. — Мой старик… ты же знаешь? — Мой голос был сдавлен. — Он… он никогда… черт. — Я выдохнул и проглотил стену эмоций.

— Бэйн, посмотри на меня, — твердо пробормотал он. — Ты хороший человек. У Бога есть большие планы на тебя. Это я знаю точно.

Я посмотрел на него, и меня охватил страх от осознания того, что он говорил серьезно. Он говорил это раньше, когда я думал, что он спятил. Но теперь… теперь я знал, что это не так, и я был чертовски напуган. Какого хрена Богу было нужно от меня?

— А теперь, пожалуйста, не мог бы ты закончить? Я бы хотел сходить к реке, поплавать, прежде чем мы отправимся в путь.

Мысль о том, чтобы плавать после того, как ему разорвали спину, была чертовски мучительной даже для меня. Он был… мазохистом? Как я?

Может, и так, после всех этих неудач. Это дерьмо просто так не уходит. Не для меня. И мои неудачи были перенесены другим человеком на меня, так что в его случае это имело бы большой смысл. Но я должен изображать гребаного садиста? Я не был гребаным садистом. Я сделал шаг назад с флоггером, остановился, и Бекка перехватила меня.

— Спокойно, спокойно. — Она схватила меня за плечи и посмотрела мне в глаза, и снова эмоции неожиданно захлестнули меня. Что, черт возьми, со мной не так? — Он делает это ради детей. Мы оба делаем. Они важнее, чем любая боль. Истинное доминирование начинается здесь, — она ​​коснулась моей груди, — а не здесь. — Она коснулась моего бицепса. — Эта сила — дар. Его нужно использовать, чтобы защищать и лелеять тех, кого любишь. А подчинение — это общая база. Оба качества предназначены для вступления в тесный союз.

Она закончила с улыбкой, но мне не стало лучше. Она только усилила мое ошеломленное состояние всей этой… правдой. Я не знал, как еще это назвать, я просто знал, что это правда. То, что она сказала. Хотя не понимал этого до конца, я чувствовал, что это правильно, и мой разум должен это осознать.

Она повернула меня и поставила туда, где я должен был стоять.

— Бекка, детка. У меня уже трясутся руки.

Я сделал несколько вдохов и начал хлестать его, борясь с собой. Через гнев, что угодно. Но все, о чем я мог думать, это о том, как он спас мою жизнь от волков. Как он ослушался, и получил наказание. Единственное, что помогало мне продолжать, — это думать, что он, должно быть, мазохист. Никто не делал этого дерьма, не будучи гребаным мазохистом. Это должно было сыграть свою роль. Так что, если Проповедник действительно был мазохистом, я, в некотором роде, оказывал ему услугу.

Несмотря на это, к тому времени, когда я закончил, я был реально измотан. Уничтожен. Стоял на коленях, борясь с лавиной необъяснимых эмоций. Я чувствовал себя таким… грязным за то, что я только что сделал. Это было неправильно. Бить невинного человека. Потому что он спас мне жизнь. Блять.

Я слышал, как Проповедник несколько раз напряженно вздохнул, направляясь в лес, Бекка следовала за ним. Тара опустилась на колени рядом со мной и обняла меня за плечи. Я повернулся к ней, не заботясь о том, где я был, и кто наблюдал за нами. Я повернулся к ней, уткнувшись лицом ей в грудь, напротив ее безупречного милого сердца.

— Ш-ш-ш, ты в порядке.

Ее слова добили меня, я сломался и заплакал, как ребенок.

— Я знаю, я понимаю, — ворковала она.

У меня не было слов. Ничего. У меня не было ничего, кроме душевной боли. Горькой, жгучей, душевной боли. И я не был до конца уверен, почему.

Глава 16

— Мы проведем последнюю ночь здесь? — Стив уставился в окно и разглядывал экстравагантный отель через окно, словно ребенок.

— Да. Роскошь в последнюю ночь, — сказал Проповедник.

— И душ. — Бекка издала легкий радостный стон, который привлек внимание Проповедника, и он наклонился для поцелуя.

Я знал эту потребность и этот звук. Образы нас с Тарой в душе, на кровати, на туалетном столике, она издает свои сладкие звуки, пронизывали мое тело. Господи Иисусе, я, блять, не мог дождаться.

Проповедник вытянул ногу и посмотрел на меня.

— Кстати, я только что узнал, что завтра мы встретимся с участниками финального раунда.

Низкий рокот в его голосе содержал что-то, чего я не понимал. Как будто у него была причина рассказать мне, но я не был уверен, почему.

— Сколько осталось команд? — спросила Тара.

— Семь. — Голос Проповедника был мрачным. — Пять из семи проходят дальше.

— Ты можешь поверить, что мы прошли так далеко? — сказала Тара мне.

— Вы же знаете, что победитель может быть только один, верно? — Проповедник посмотрел на нас с намеком на сочувствие.

— Хм, да, — сказала Тара. — Миллион долларов — это большие деньги, Проповедник. Я не против поделиться.

Он медленно улыбнулся, за чем последовал глубокий раскат непринужденного смеха. — Что ж, приятно это слышать, мисс Тара. Но я возражаю.

Она торжественно кивнула.

— Я могу понять.