Война этажерок

Уже 7-го апреля столь победоносно начавшие год 8-я и 11-я армии Юго-Западного фронта принялись откатываться назад, за Карпаты, под совместными ударами срочно переброшенной с западного фронта 11-й армии, Южной немецкой армии и усиленной немецкими дивизиями 3-й армий Австро-Венгрии. Дабы остановить продвижение прорвавшихся в Венгрию русских, именно по этим армиям был нанесен основной удар, заставивший Брусилова и Щербачева откатиться обратно на перевалы, что войска с таким трудом отбивали в зимнюю стужу. Слишком уж велико оказалось превосходство противника, что в пехоте, что в артиллерии, особенно тяжелой, чтобы пытаться удержаться на равнине. А спустя две недели очередного противостояния в этих трижды проклятых горах, обе армии оттянулись еще дальше на восток, чтобы опереться на прежние позиции 8-й армии времен осады Перемышля. И вот тут прежде не сталкивавшимся с русской бомбардировочной авиацией прибывшим на восточный фронт немецким дивизиям пришлось распрощаться со своим превосходством в орудиях всех калибров. Все, что удавалось перетащить через поплывшие под лучами весеннего солнца перевалы, уничтожалось практически сразу, как только начинало бить по окопам. Это когда армии находились по ту сторону гор, не имелось никакой возможности организовывать воздушную поддержку в силу отсутствия связи. Да и в самих горах загруженным бомбами У-2 приходилось слишком тяжко - пилоты ходили едва ли не по головам вражеских солдат, что привело к потере пяти бомбардировщиков при мизерном успехе. Зато на равнине, базируясь на Перемышль, авиационный полк показал себя во всей красе, так что контрудар немцев полностью завяз на линии Бела - Сапок - Самбор - Стрый. При этом должная разбить 3-ю русскую армию доукомплектованная 4-я армия Австро-Венгрии, имея самое минимальное превосходство, смогла продвинуться лишь на пять - семь километров, после чего засела в оборону, о которую впоследствии безрезультатно бились обескровленные дивизии уже 3-й армии русских, которые раз за разом бросал в контратаку командующий Юго-Западным фронтом. До самого конца апреля подобное "бодание" наблюдалось и на фронтах 8-й, 11-й, и 9-й армий Российской империи, после чего ни у кого не осталось сил, и дабы уберечь войска от не прекращающихся авиационных налетов, немцы оттянулись обратно на горные перевалы. С одной стороны, своей цели они добились - русские были отброшены из Венгрии, так что можно было смело заявлять о своей победе. С другой стороны, произошло то же самое, что и осенью прошлого года в Восточной Пруссии - обе противостоящие стороны полностью сточили свои силы друг о друга, оставшись практически на тех же позициях, что занимали прежде. Отныне верх должен был остаться за тем, кто быстрее подтянет резервы и пополнит запасы артиллерии, что позволили бы добить потрепанного противника.

В конце апреля не способные пробиться через Дарданеллы и уже понесшие серьезные потери англичане соизволили-таки дать русской стороне гарантии об уступке прав на Константинополь и Босфор, что, в свою очередь, позволило командующему ИВВФ дать своему ставленнику зеленый свет на начало охоты. Спустя неделю, к Босфору потянулась вся линейная эскадра Черноморского флота, главную ударную силу которой составляли не закованные в броню артиллерийские корабли, а два переделанных пассажирских лайнера и одна яхта, которую прежде причисляли к крейсерам 2-го ранга.

Но куда больший интерес во всем мире вызвали два убийства, отодвинувшие на задний план даже сводки с полей сражений. Так прямо на пороге своего столичного дома был застрелен Григорий Ефимович Распутин. Пуля угодила "владетелю дум русской императрицы" прямо в голову, не оставив тому ни малейшего шанса на спасение. Видимо, тот, кто организовал в августе прошлого года нападение на Распутина буйной Хионии Гусевой, решил довести дело до конца. Во всяком случае, в народе начала ходить именно такая легенда. Те же, кому по долгу службы было положено оперировать фактами, а не слухами, принялись копать под англичан, так как на чердаке дома, откуда был произведен роковой выстрел, впоследствии обнаружили брошенную убийцей английскую армейскую винтовку Ли-Энфилд со сточенными заводскими номерами. Все же убитый не единожды в открытую высказывался против вступления России в войну, а после ее начала принялся склонять императорскую чету к скорейшему заключению с немцами сепаратного мира, что никак не могло устроить англичан и французов.