Война Феникса

На восстановление пришлось потратить еще полгода, и за это время ситуация резко ухудшилась. Нейрофон шагал по планете, беря без боя города и страны. Люди сами бросались в объятия этой новой игрушке, с удовольствием предпочитая виртуальную жизнь реальной. Были, правда, и отщепенцы вроде Прохорова, Зельдина или Аллилуева, решившие уйти в подполье и, отринув все блага цивилизации, перейти на нелегальное положение.

В убежище Меченосцев Илья теперь чувствовал себя как дома, однако несколько дверей на том самом этаже, так и остались для него тайной за семью печатями. Он не раз спрашивал у остальных, но те либо не знали, либо не хотели отвечать, однако одно было ясно: это было что-то среднее между медицинским изолятором и тюрьмой. Отдельную его часть отрядили под специально оборудованные камеры, в которых находились пленные трэшеры. Оказалось, не все они хотели беспрекословно выполнять приказы монстров. Одни попали под влияние по глупости, другие из-за любопытства. Нескольким нейрофон был насильственно вживлен, и только освободившись от его влияния с помощью Феникса, пленники вздохнули спокойно. Многое было рассказано, многое записано и запротоколировано, но порой объяснения казались такими невероятными и сказочными, что даже добряк Разумовский относился к ним с подозрением. Протоколы допросов пухли, превращаясь в толстые тома, но ясности они так и не принесли.

Как-то вечером Илья спустился на тюремный этаж, махнул охране на входе и осторожно ступил в длинный коридор с бесконечным количеством дверей. Пройдя сотню метров, он остановился около одной, сверился с номером и записями на листке бумаги, а потом осторожно открыл крохотное смотровое окошко.

Посреди камеры, белоснежной, обитой по стенам мягким войлоком, в инвалидной коляске сидел Джасси. Когда Феникс заработал, то организм снова отказал, и он вновь стал инвалидом. Передвигаться без посторонней помощи он не мог, справлять нужду тоже, и потому несколько раз в день к нему заходил охранник и санитар и помогали с гигиеной. Кормили пленников весьма неплохо, трехразовое питание также доставлялось исправно, с общей кухни, и сейчас на столике перед альбиносом стоял поднос. К еде он так и не притронулся. В дальнем углу, привинченная ножками к полу, так же, как и вся остальная мебель, стояла заправленная койка, на которую было демонстративно вывернуто содержимое утки. Из окошка пахнуло потом и фекалиями.

Джасси похудел, осунулся и, казалось, стал меньше, так его размазало ощущение вновь приобретенной физической ущербности. Черные круги под глазами, воспаленные веки, длинные немытые волосы и мятая больничная рубаха превращали его в какого-то безумца или мученика. Услышав, как отодвигается задвижка, альбинос взглянул на дверь и, узнав Прохорова, буквально затрясся от ненависти. Злоба, неприятие, негатив, вдруг возникший в воздухе, можно было чуть ли не почувствовать физически.

— Ты снова пришел, — произнес он, немного успокоившись. — Издеваться будешь?

— Нет. — Илья пожал плечами. — Узнать хочу, все ли у тебя хорошо, всего ли в достатке.

— А ты не видишь, не видишь? — Переходя на истеричный визг, Джасси схватил свои обездвиженные нижние конечности и, приподняв их, с силой опустил на подножку. Коляска протестующе скрипнула. — Вот что мне дала твоя гребанная свобода! Вот! Ты доволен?! С чего ты вообще решил, что кому-то из наших нужно твое спасение? Если бы ты не поперся на небоскреб, не ушли бы хозяева. Они лишили меня ног в наказание, за предательство. Я, я навел тебя на них.

Альбинос нес какую-то несусветную чушь. Если и раньше у него были проблемы с психикой, то теперь они усугубились. Илья смотрел на эту истерику и хмурился все больше и больше, а потом достал из кармана пневматический пистолет и нажал на спусковой крючок. Дротик впился Джасси в шею, тот замер на секунду и обмяк, глаза его остекленели, но до последнего момента, пока он не погрузился в крепкий сон, в них оставался отпечаток безумия и страха загнанного в угол зверя.

У нейрофона и правда оказалась уязвимость. После воздействия Феникса паразит не мог оправиться еще несколько часов, и эти недолгие мгновения люди находились в здравом уме и отлично понимали, что происходит. Прежде чем перевезти пленников в тюремный блок на базе, машина с трешерами немало поколесила по области. Как только нейрофон снова выходил на связь с чем-то, что управляло им и давало приказы его носителю, индивида можно было вычислить. Приходилось снова включать прибор, и только после его недолгого воздействия продолжать путь.