Война гармонии

— Напротив, вовсе не плохо. Благодаря этому Зиркас с Белтаром спорят насчет того, что делать. А молодой Дерба, отличающийся еще большей горячностью, чем Белтар, не хочет высовываться, пока не уяснит, кто победит.

— А как насчет Джихана?

— О ком я беспокоюсь, так это о бедном Джихане. Он слишком много думает. Как, впрочем, и Элдирен. И, конечно же, ты, Ренвек, — улыбнувшись, Высший Маг подошел к окну, бросил взгляд на зарядивший снаружи холодный осенний дождь, прикрыл створку и пробормотал: — Временами мне жаль, что я не маг Воздушной Стихии и не могу управлять погодой.

Ренвек нервно прокашлялся.

— Кстати, о маге Воздушной Стихии. Не разузнает ли он о твоем... воздействии?

— Ты хочешь сказать, о моем подкупе? Каким образом? В таком деле ветра ему не помогут, а единственный человек, насчет которого этому магу что-то известно, вступил в Железную Стражу. Все складывается не так уж плохо.

— Но не так уж и хорошо, — возразил Ренвек. — Мы потеряли одну небольшую армию и половину другой.

— Зато мы уничтожили Сарронну и в скором времени завладеем всем Сарроннином. Во всяком случае, той его частью, которую не разрушит до основания Белтар. Кроме того, столь чудовищные потери заставили Зиркаса поубавить спеси.

— Зиркасу не откажешь в проницательности, — заметил Ренвек, поджав губы. — Но ведь Белтар сильнее Зиркаса. Не значит ли это...

— ...что Белтар займет место Зиркаса? Конечно, займет. Ни один из замыслов Зиркаса не увенчается успехом. Джихан слишком умен, чтобы принять участие в Зиркасовых кознях, и Зиркас это понимает. Джихан постарается не сердить Белтара.

— Ты полагаешь, что видишь их всех насквозь?

— В этом, а не в использовании грубой силы, и заключается роль Высшего Мага. Испепелить своих соперников может любой безмозглый юнец, обладающий достаточной магической мощью.

— А как ты поступишь, когда Белтар заявится в Башню, как когда-то Джеслек?

— Если он зайдет так далеко... — Гистен задумался. — Скорее всего, я, как некогда Стирол, отдам ему амулет. Но в отличие от Стирола не стану строить козни, а окажу ему полную поддержку и постараюсь как можно скорее убраться из Фэрхэвена куда-нибудь... скажем, в Лидьяр.

— Отдать амулет без боя? Не скажу, чтобы это соответствовало высоким представлениям о чести.

— Смотря как понимать честь. Есть большая разница между тем, чтобы нарушить слово — чего я, замечу, никогда не делал, — и тем, чтобы бездумно позволить себя испепелить. Белтар меня преследовать не станет, а вот Дерба, этот высокомерный идиот, стал бы непременно, — Гистен осушил бокал и добавил: — Когда придет срок, отправь на Отшельничий очередную посылку.

— Но зачем? Ведь теперь не нужно...

— Ренвек, предателям всегда надо хорошо платить — и до предательства, и после. Если никто ничего не узнает, они будут тебе признательны. А кому известно, кто и когда может понадобиться снова? Если же подозрения всплывут наружу, то в центре внимания окажется золото, а не тот, кто его прислал, — Высший Маг рассмеялся. — А в данном случае золота потребовалось не так уж много. Уверен, тот моряк всего-навсего следовал собственным побуждениям. Мы лишь поддержали его в этом, что обошлось нам совсем не дорого.

Ренвек кивнул, но поджал губы.

59

Джастин остановил кобылу, пытаясь уловить, что его беспокоит на сей раз. Раскаленное солнце над головой с каждым шагом вперед палило все сильнее и сильнее. Жара и сушь стояли такие, будто он уже заехал в пресловутые Каменные Бугры.

Гадая о том, где же эти заброшенные копи, Джастин оглядел дорогу, осыпавшуюся по обочинам, но все еще пригодную для проезда тяжелых подвод. И тут его внимание вновь привлек опостылевший крик.

Стервятник уселся на нависавшую над дорогой ветку пыльно-серого кактуса, смерил инженера взглядом и снова взмыл в безоблачное небо.

Глухой стук, похожий на барабанную дробь, заставил Джастина оглянуться. Увиденное отнюдь его не обрадовало. Отряд Белых копейщиков, находившийся менее чем кай от него, ускорил движение, перейдя на легкий галоп. Ему показалось, что за те несколько мгновений, пока он смотрел на преследователей, разрыв между ним и ими сократился до нескольких сотен локтей.

Джастин огляделся, чувствуя себя затравленным зверем. Дальше дорога шла между двумя низкими холмами, по ложу высохшей реки. На каменистых склонах росли лишь редкие кактусы, да кое-где пробивалась жесткая сухая трава. Жаркий ветер бросал песчинки в обожженное солнцем, воспаленное лицо.

Справа, примерно в двух сотнях локтей впереди, от главной дороги отходила другая, врезанная в склон холма. За этой развилкой главная дорога сужалась, превращаясь в тропу. Судя по всему, боковое ответвление должно было вести к копям.