Война глазами солдата

Стрельба продолжалась довольно долго. Мы, новенькие, сидели и ничего не понимали. Когда стрельба закончилась и часовой вновь ушел на свой пост, нам объяснили, что майор – это командир полка, живет в землянке вместе с женой. Часто напивается по вечерам и выходит пострелять трошки без разбора – в белый свет как в копеечку. Командиры и политработники полка видят "художества" майора, но одернуть своего непосредственного начальника не могут. Говорят, что только начальник особого отдела полка батальонный комиссар Лымарь его увещевает, да и то, как видно, не всегда успешно. Так вот, оказывается, почему вечером лучше не выходить из землянки, вспоминаем мы предупреждение ротного. Совсем не из-за немцев, а даже наоборот.

***

Теоретические занятия закончились, и нас направляют на практику по точкам. Точка – это штаб батальона, КП роты или другое подразделение полка, с которым командиру полка необходимо держать связь. Я попал в команду, обслуживающую направление связи от КП полка до КП третьего батальона. Третий батальон от КП полка и от других двух батальонов держит оборону далеко в стороне – по берегу болота Соколиный мох. Телефонная линия длинная: бежать “на обрыв” далеко, да еще по открытому месту – берегу болота.

Пока посадили дежурить на промежуточную точку недалеко от землянки с коммутатором. Дежурить – значит держать всё время в руке телефонную трубку, не отрывая от уха. Ни на минуту, ни при каких обстоятельствах. Надо выйти "до ветру", кто-то должен тебя заменить. Поэтому по штату точку обслуживали два телефониста. По инструкции периодически необходимо проверять целостность линии путем вызова абонента. Ответит абонент – цела линия, нет ответа – пулей на обрыв. При вызове абонента строго запрещено "зуммерить", т. е. крутить ручку телефонного аппарата и посылать на линию звуковой сигнал, который может услышать противник. За "зуммерение" строго наказывали, поэтому и надо телефонную трубку держать около уха.

Сажусь за телефонный аппарат и вызываю дежурного телефониста батальона:

– "Незабудка", "Незабудка".

– "Незабудка" слушает, – отвечает телефонист третьего батальона.

– Проверочка, – гордо ответствую напарнику.

– Ясно! Слушай, что-то мне твой голос незнаком, новенький что ли?

– Новенький, – отвечаю простодушно. – Сегодня первый раз дежурю.

– Тогда понятно. Поздравляю. Нашего полку, значит, прибыло. А ты откуда пришел?

– Я-то? Я из Ленинграда, – отвечаю гордо, так как уже давно понял, что ленинградцев на фронте особенно уважают.

– Друг! Так я тоже из Ленинграда. Ты где там живешь? Как там сейчас?

– Я живу, – начал было я, но он вдруг перебил меня.

– Погоди, друг, потом. Дай лучше "седьмого" к трубочке, скажи "десятый" просит.

– Сейчас, – отвечаю я и смотрю в таблицу переговоров. Кто же это "седьмой"? Так, так, так, ага – нашел. "Седьмой" – это командир полка, значит, тот самый майор, который строчит по вечерам на КП. Пока я искал в таблице "седьмого", старик на коммутаторе уже соединил "десятого" с "седьмым". Слышу разговор:

– "Седьмой" слушает.

– "Десятый" у телефона. Обещанные "карандаши" еще не появились. "Огурцы" тоже не подвезли, только "арбузы". Мне позарез нужны "огурцы". "Огурцов" осталось два "быка", из них один – НЗ. Прошу ускорить посылку "кротов" с "лягушками". Я говорил с "двадцать первым", но он что-то тянет.

– Как обстановка? – перебивает "седьмой".

– Обстановка накаляется. Разведка заметила движение противника южнее просеки. Веду наблюдение. О результатах наблюдения доложу.

– Понял. Внимателен будь. Не проворонь. При необходимости попрошу дать "пожарных" огоньку по просеке и южнее ее или туда, куда укажешь. Насчет "кротов" с "лягушками" дам указание, чтобы разобрались наконец с "двадцать первым". Это действительно безобразие, уже который раз. Ты засек, откуда был последний "огонек" противника?

– Мои разведчики проморгали. Увлеклись наблюдением за просекой и проморгали. Тут у меня находится "пожарная" разведка. Они засекли. Возьму у них данные.

– Хорошо. Наблюдай. У тебя всё?

– Всё, – закончил разговор "десятый".

– Эй, ленинградец, так где же ты живешь? – слышу с другого конца провода.

– Иванов, прекрати болтовню, – слышу грозный окрик "старика" с коммутатора.

Впоследствии узнал, что "старик" – известный ленинградский футболист Лапшин, кажется, из "Динамо". А я из разговора так ничего и не понял, так как он велся на жаргоне, к которому только позже я привык.

***

Дана команда к построению личного состава полка на дальней поляне. Старшина роты вызывает свободных от дежурства на полковое построение. Свободных набирается пять человек. Вслед за старшиной гуськом с карабинами на плечах идем на дальнюю поляну. На поляне строятся в две шеренги человек сто – представители от стрелковых рот и других подразделений полка. Оглядываюсь. Впереди строя, метрах в 15–20, четверо солдат роют две ямы. Справа небольшой группой стоят полковые командиры. Один из них выходит на середину строя и подает стандартные армейские команды: "равняйсь", затем "смирно". Строй нехотя равняется, потом стоит смирно.