Война и люди

Вечером я пришел в полк Галимова. Агитатор полка капитан М. Т. Полтавец рассказал мне о подвиге командира 1-го батальона капитана Мезенцева. Сегодня он дважды водил батальон в атаку. К полудню удалось захватить один из опорных пунктов севернее Вязков. Здесь его тяжело ранило в ноги. Мезенцева хотели отправить в тыл. Но началась немецкая контратака, и раненый комбат лег за пулемет. Когда фашисты ворвались в траншею и бросились к Мезенцеву, он взорвал себя и группу гитлеровцев противотанковой гранатой. Вдохновленные подвигом своего командира, десантники отбили контратаку гитлеровцев.

Ночью, когда я вернулся на НП, генерал Ляпин тихо сказал мне:

— Потери большие. Без артиллерии успеха нам не добиться. Я так и доложил в штаб армии.

Как раз в это время нам сообщили, что в расположение 5-го полка вернулась рота автоматчиков. Это подразделение накануне прорвалось в тыл к немцам. Комдив по телефону выслушал доклад командира роты капитана Карокая. Выяснились важные обстоятельства: противник начал отвод своих частей из Демянска, спешно укреплял оборону Рамушевского коридора. Эти сведения были немедленно переданы в штаб армии.

Наши данные вскоре подтвердились. Немецкое командование, боясь окружения и разгрома, чувствуя угрозу и для ленинградско-волховской группировки, уже 17 февраля начало отвод своих войск из демянского котла. Прикрываясь сильными арьергардами и наращивая оборону Рамушевского коридора, гитлеровцы 21 февраля оставили Демянск и начали отход за реку Ловать, занимая заблаговременно подготовленный рубеж обороны по реке Редья.

Через несколько дней после кровопролитных боев нас сменила 250-я стрелковая дивизия. Вторую гвардейскую воздушнодесантную дивизию отвели в район Слугина. Наступили дни разбора минувших боев, надо было серьезно проанализировать причины неудач. Вскоре мы получили сообщение о том, что генерал П. И. Ляпин и начальник штаба дивизии полковник В. Н. Счинснович отзываются от нас.

Мы понимали, что дивизия не выполнила задачи. Сказались слабая подготовка и организация операции в целом. А немцы стянули сюда все что могли из-под Ржева и Великих Лук и даже из-под Ленинграда. Подвели нас и ранняя весна, распутица, непроходимые болота. К тому же воздушнодесантные дивизии, по существу, с ходу вступившие в бой, не имели никакого опыта боев в болотах. Нам, конечно, за Ловатью было очень тяжело воевать, но мы знали, что помогаем Москве и Ленинграду, оттягивая на себя значительные силы противника.

Вскоре пришел новый боевой приказ — дивизии сосредоточиться для наступления в лесу северо-западнее деревни Ляхново. Надо было взять Ляхново и перерезать шоссейную дорогу Холм — Старая Русса. Противник отводил по этой дороге основную группировку из Демянска. Надо было не дать ему уйти.

Начались ожесточенные бои.

Новый командир дивизии генерал-майор Илья Федорович Дударев большую часть времени проводил в полках. Дважды сам ходил в атаки. С особым вниманием мы следили за полком Галимова, который действовал на нашем правом фланге, на главном направлении. Ему ставилась задача: форсировав реку Парусья, ворваться в Ляхново и перерезать шоссе.

Утром 7 марта после короткого артналета десантники Галимова преодолели реку и завязали бои на окраине деревни Ляхново. Несмотря на отчаянное сопротивление гитлеровцев, батальону, которым командовал Мирошниченко, к вечеру удалось захватить Ляхново и закрепиться. Ночью предстояло развить успех и выйти к шоссейной дороге. Однако сильная контратака противника опрокинула наши расчеты.

Часа в три ночи Галимов доложил, что после кровопролитного ночного боя гитлеровцы оттеснили батальон из Ляхново.

Я отправился в полк, попавший в тяжелое положение. Солдаты закрепились на окраине деревни. Мне доложили, что в ночном бою погиб замполит батальона капитан Саханков. Все очень жалели этого замечательного политработника. Но вечером следующего дня раненого Саханкова подобрали у реки наши солдаты.

Уже готовя эту книгу, я получил письмо от полковника в отставке Н. Я. Саханкова. Вот что он рассказал в этом письме.

«Уже в полночь мы с командиром решили по очереди отдохнуть. Рядом с блиндажом находился погреб, туда первым пошел спать комбат. А уже потом спустился я и заснул как убитый. До этого не спал трое суток. Слышу, трясет меня кто-то. Оказалось, это связист Карликов. «Товарищ капитан, в деревне немцы», — говорит. Слышу — стрельба, крики, взрывы. Хотел было выскочить, но рядом — немецкие голоса.

Решение созрело мгновенно. Взял у Карликова противотанковую гранату и, высунувшись, метнул в группу солдат противника.

Выскочили мы сразу за взрывом. Отбежали в сторону, залегли. По нас открыли огонь. Отстреливаясь, поползли к реке. С трудом оторвались от преследования противника.