Война и Мир

Узкая проселочная дорога шла долиной, сплошь покрытой виноградниками и садами. Солдаты буквально обжирались овощами и фруктами, обгадив всю округу. Могла вспыхнуть дизентерия или еще какое-нибудь кишечное заболевание. Пришлось подписать отдельный приказ, в бригаде его со смехом прозвали «мера от поноса», в котором нижним чинам категорически запрещалось есть немытые и незрелые плоды. Офицерам же поручалось следить за своими несознательными подчиненными. В каждый рот или ранец заглянуть они не могли, но даже такой надзор несколько предотвратил различные осложнения.

Наконец-то начались горы — настоящие, без дураков, Балканы. Покрытые деревьями вершины становились все выше, в то время как склоны временами буквально сдавливали дорогу, нависая над нашими головами.

Казаки Зазерского обеспечивали боевое охранение, но нас толком и не тревожили, не считая четырех недолгих перестрелок.

Берковица находилась немного к западу от основной дороги, в тени пиков Старо-Планины[27], уютно расположившись посередине небольшого, фактически полукруглого, горного кармана. Дальше к югу находился перевал Петрохан, от которого до Софии было меньше восьмидесяти верст. Смешное расстояние, даже с учетом прихотливо извивающихся и подверженным обвалам горных дорог! Проблема заключалась в том, что тракт на Петрохан перекрывали пушки Берковицы. Мехмет-Али-паша собрал под своей рукой внушительные силы, успел возвести надежные фортификационные сооружения, да и в целом позиция его выглядела весьма сильной.

Пушки турок стояли на хорошо защищенных редутах, которые находились в полутора верстах от дороги. Миновать их можно было, сделав круг к востоку, через деревеньку Ягодово. Как мне потом донесли, передовая сотня Зазерского решила лишним маневром себе не обременять и просто проскакать на перевал прямо по дороге, в прямой видимости врага. Думаю, от такого подарка басурмане поначалу даже опешили, но быстро пришли в себя и открыли шквальный огонь по донцам, используя не только пушки, но и картечницы. В итоге, из всей сотни погибло сорок человек и еще столько же получили ранения различной тяжести. Командиру сотни есаулу Могильному одновременно повезло и не повезло. Не повезло тем, что он погиб, а повезло потому, что я не смог устроить ему показательную выволочку! Донцы действовали глупо, и непонятно, чего они хотели достичь. Допустим, они бы проскакали по дороге, ну а дальше что? Чтобы они делали, очутившись в ловушке, без поддержки основных сил? Я сам люблю рисковать и часто прибегаю к авантюрам. Но риск мой практически всегда просчитан, а авантюры на самом деле оказываются и не такими уж авантюрами, скорее к ним можно применить термины наподобие неожиданность, решительность и удаль.

Последние два качества присутствовали и у Могильного, но ситуацию тот не просчитал, сунулся вперед на авось, да и для турок подобный маневр не стал чем-то пугающим. Так что недалеко от Берковиц есаул Могильный нашел себе могилу. Казак и сам погиб, и много хороших людей за собой утащил.

Подобное не могло остаться без внимания и мне пришлось напомнить офицерам Зазерского о дисциплине и хотя бы каких-то мерах осторожности.

Окончив небольшой разнос, я приступил к обдумыванию диспозиции. Ситуация выглядела откровенно паршиво. Находящаяся в горном кармане бригада Мехмет-Али-паши напоминала пробку в бутылке и насчитывала не менее десяти тысяч человек — если они не подтянули сюда новых сил. Пушки, над которыми по донесениям командовал английский майор Остин, стреляли безукоризненно, припасов и снарядов у них также по всем прикидкам должно было быть с избытком. На кону стоял проход к Софии, и держаться здесь они собирались до последнего, примерно, как у Рущука. А уж заранее подготовленные крепости турки могли защищать действительно долго, оборонная война у них получалась весьма достойно. К тому же, даже такой незначительный эпизод, как уничтожение сотни Могильного, придал им порядочный заряд бодрости, замотивировав стоять здесь чуть ли не до трубного гласа ангела Исрафила, возвещающего Киямат, день Божьего суда.

Несмотря на первый успех, турки вели себя осторожно и за пределы редутов не вылезали. И все же я приказал отойти на пять верст. На войне от врага всегда следовало ждать самого подлого и коварного приема. Подобный подход в известной степени страховал от всяких неожиданностей и вообще, помогал не терять бдительности. Для нас худшее заключалось в том, что ночью Мехмет-Али-паша мог отправить своих людей на вылазку. И что нам в таком случае делать? Стиснутая горами и лишенная маневра кавалерия не сможет за себя постоять, а артиллеристы и ракетчики позиций явно не удержат. Так что лучше отойти и дождаться Белокопытова.

— Нам нужен язык, — на нашем небольшом совете я озвучил вполне логичную вещь.

— Языка мы добудем, — заверил меня Костенко. — Только подобное может занять время.

— А что, Михаил Сергеевич, нет ли в Берковицах ваших чудо-агентов? — с надеждой поинтересовался Гахович. — Клянусь честью, такой человек принес бы нам помощь, которую сложно переоценить.