Война и мир Ивана Грозного

Прошло почти 450 лет, но и сегодня у Европы все также плохо с совестью, но всё хорошо в области лицемерия. Слово «опричнина» по-прежнему является ярлыком для русофобских фантазий, которые упорно репродуцируются как на Западе, так и в среде нашей западноцентричной интеллигенции, взять хотя бы фильм модного режиссера П. Лунгина «Иван Грозный» или повесть «День опричника» модного писателя В. Сорокина.

Боярский заговор 1567 г

Сыскное дело по заговору 1567 г. пропало таинственным образом, также как и многие другие документы относящиеся к эпохе Ивана Грозного. Не афишировалось оно и самим царем, потому что показывало зарубежным недругам внутриполитическую нестабильность России.

Обычно псевдорики начинают рассказ о заговоре 1567 с конца, с казней, ничего сообщая о предшествующих событиях, о заговоре – таков уж непринужденный стиль этих правдолюбцев.

Однако сведения о заговоре все же сохранились – у польского хрониста М. Вельского, ливонцев Кельха и Геннинга, в рассказах двух перебежчиков, немца Генриха Штадена и польского шляхтича немецкого происхождения Войтеха (Альберта) Шлихтинга.

Если отбросить цареборческую риторику, то Штаден выдает вполне ясную информацию о целях заговора:

«Великое горе сотворили они (опричники) по всей земле! И многие из них (опричников) были тайно убиты. У земских (бояр) лопнуло терпение! Они начали совещаться, чтобы избрать великим князем князя Володимира Андреевича, на дочери которого был женат герцог Магнус; а великого князя (Ивана Грозного) с его опричниками убить и извести. Договор был уже подписан».

Штаден рассказывает о первых лицах в земском заговоре:

«Первыми (боярами) и князьями в земщине были следующие: князь Володимир Андреевич, князь Иван Дмитриевич Бельский, Микита Романович, митрополит Филипп с его епископами – Казанским и Астраханским, Рязанским, Владимирским, Вологодским, Ростовским, (и) Суздальским, Тверским, Полоцким, Новгородским, Нижегородским, Псковским и в Лифляндии Дерптским».

Далее Штаден показывает, что и момент для свержения Ивана был выбран подходящий. 21 сентября 1567 г. царь вышел с войском для участия в большом хорошо подготовленном походе и находился уже неподалеку от литовских рубежей. А ведь большие походы на Запад случались далеко не каждый год.

«Великий князь (царь Иван) ушел с большим нарядом; он не знал ничего об этом сговоре и шел к литовской границе в Порхов. План его был таков: забрать Вильну в Литве, а если нет, так Ригу в Лифляндии…»

Таким образом, мы видим заговор в разгар войны, в период максимального напряжения сил, накануне важнейшего похода на Литву, который мог бы кардинально изменить ход войны. (Литовско-русское простонародье и часть мелкопоместной литовско-русской шляхты были фактически союзниками царя, а Иван Васильевич был всегда крайне удачлив в своих военных походах.)

В это же время, осенью 1567 г., польский король Сигизмунд II собрал в белорусском местечке Радошковичи большую армию. Польско-литовские войска готовятся вовсе не к защите Вильны или Риги, не к борьбе с наступающими царскими войсками. Король замер в предвкушении радостных известий из Москвы и готов немедленно поддержать бояр-заговорщиков. Польско-литовская армия в Радошковичах – это сила, которые должна закрепить успех заговора при помощи интервенции (так и хочется сказать но новоязе – «гуманитарной интервенции»).

Шлихтинг был информирован о сговоре польского короля с московскими боярами, но, как боец пропагандного фронта, скрыл правду. Единственная его задача была выставить царя Ивана в виде такого-сякого тирана, а бояр-заговорщиков, как невинных жертв такого-сякого тиранства. (Кстати, этот польский шляхтич, будучи военнопленным, жил в Москве совершенно вольно, опровергая басни об ужасных муках поляков и немцев, попавших в лапы московитов.)

Впрочем, на всякого мудреца довольно простоты. В своих кратких «Новостях», которые Шлихтинг составил сразу после бегства из Москвы, он напрямую называет Челяднина-Федорова злонамеренным заговорщиком. И даже в чисто-пропагандистских «Сказаниях», сочиненных позднее по указанию короля Сигизмунда II Августа, Шлихтинг проговаривается: «Если бы король не вернулся из Радошковиц и не прекратил войны, то с жизнью и властью тирана все было бы покончено, потому что все его подданные были в сильной степени преданы польскому королю». [44]Если под «подданными» понимать бояр-заговорщиков из партии Челяднина и Старицкого, то мы видим, что интересы родовой аристократии окончательно разошлись с интересами других сословий государства (которые выразили свою позицию на состоявшемся в 1566 г. Земском соборе).