Война и мир Ивана Грозного

Суда с зерном шли по Висле, Одеру, Неману к портовым городам — Данцигу, Штеттину, Кенигсбергу; здесь зерно перегружали на нидерландские или ганзейские корабли, отправлявшиеся в порты Западной Европы. Помимо зерна, на внешний рынок поставлялась лен и пенька, смола и деготь.

Но революция цен, вызванная притоком серебра, делает западноевропейские товары все более дорогими, а восточноевропейское сырье относительно все более дешевым.

Цены на хлеб в Восточной Европе были в 10–15 раз ниже, чем в Западной Европе, торговля им давала ганзейскими и нидерландским купцам до 1000 % прибыли.

Столь неэквивалентный характер торговли вынуждал польско-литовского пана или ливонского барона наращивать этот экспорт за счет утяжеления внеэкономической эксплуатации зависимого населения. В первую очередь за счет усиления барщины.

Снисхождение рыночной благодати на Центральную и Восточную Европу было напрямую связан с закрепощением там крестьянства.

В исторической науке этот процесс носит название «второе издание крепостного права». Жестокие устаревшие формы внеэкономической эксплуатации в Восточной Европе служат источником накоплений для западноевропейской экономики. И этим «второе издание крепостного права», жертвами которого стали восточноевропейские народы, напоминает «второе издание рабства», жертвами которого стали народы Африки.

Польша, Литва, Венгрия становятся системами-донорами для западноевропейских систем-вампиров.

Несколько раз я встречал в наших «исторических» книгах утверждения, что крепостничество в Центральной и Восточной Европе было-де умереннее, чем то, которое утвердилось в России. Блажен, кто верует. «Второе издание крепостного права» дало в Центральной и Восточной Европе XVI–XVII вв. те же печальные результаты, что и его первое издание в России XVIII в. (русский барин впрочем так и не получил права убивать своих крестьян). Только в центральную и восточную Европу крепостное право пришло раньше и длилось дольше.

Ранее всего процессы закрепощения коснутся Польши (со второй половины XV века), затем германских земель к востоку от Эльбы, Шлезвиг-Гольштинии, некоторых регионов Дании, Ливонии, Чехии и Венгрии. Здесь статус крестьян будет быстро приближен к частноправовому статусу рабов при воскрешении норм рабовладельческого римского права. Дворяне многих стран центральной и восточной Европы в это время будут превращать условные земельные владения — лены, обусловленные военной государственно службой, в полные частные владения, используемые только ради собственной выгоды.

Польских крестьян, начиная с 1540-х, можно было покупать и продавать, господин мог засечь любого из них до смерти. «Крестьяне — подданные своих господ, которые распоряжаются их жизнью и смертью», пишет папский нунций из Польши в 1565 г. «У них, без всякой с их стороны провинности, господа по своему произволу отбирают землю и все имущество, и как принято в некоторых поветах, продают их как скот», свидетельствует польский писатель Ян Моджевский. «Разгневанный помещик… не только разграбит все, что есть у бедняка, но и убьет его — когда захочет и как захочет», — пишет польский иезуит Петр Скарга.

О венгерских крестьянах французский путешественник Шок де Бретань писал, что господа приравнивают их к скоту. Парадоксальным образом лишь турецкое завоевание Венгрии принесло облегчение венгерским низам.

Курляндские статуты давали дворянину полную власть над жизнью и смертью крестьянина, давая возможность и продавать его, и присуждать к смерти, как раба.

В Мекленбурге и Померании барщина достигала 5–6 дней в неделю; господская запашка расширялась порой до полного уничтожения крестьянских наделов.

Во всех странах, где прошло «второе издание крепостного права» три вида власти над крестьянством — поземельная, личная, судебно-административная — сосредоточивались в руках одного и того же господина. Он мог переводить крестьян с одного надела на другой по своему произволу, мог заставлять их работать на барщине хоть целую неделю, мог превращать их в дворовых людей, продавать и покупать без земли. И подвергать любому наказанию за неповиновение.