Война и мир Ивана Грозного

Иван создал бы, в случае успеха, государство русского народа, мультиэтническое и мультконфессиональное, но национальное, на манер европейских, гомогенное по правам и обязанностям, по культуре. Петр, одолевший Швецию, и петербургские императоры 18 века создали страну, скрепленную привилегиями окраинных провинций (Ливонии, Литвы, Финляндии) и коропоративной солидарностью знати, с культурным и мировоззренческим расколом верхов и низов…

Что же касается Польши, то успех ее в ливонской войне не даст ей ни безопасности, ни благополучия.

Последний Ягелон, Сигизмунд II Август, и Стефан Баторий — супергерои польской истории (в этой стране героев стать супергероем, можно только супернасолив России) — своей прямолинейной русофобской политикой направят Польшу прямой дорогой к государственному краху.

Польское продвижение в Прибалтике приведет к ее фатальному столкновению со Швецией. И между ними уже не будет Московского государства. Ливонская война, как минимум на полвека, приближает столкновение Польши и Швеции.

Вассальная Курляндия, также как и вассальная Пруссия, будут экономически господствовать над Польшей, укрепляя в ней фольварочное хозяйство и внеэкономические формы принуждения.

Западно-русское крестьянство будет пребывать под властью панов, которая в конце XVI века станет иноверной и иноязычной, и это приведет к всплеску беспощадной народной борьбы в середине XVII века. Воспользовавшись ей, крымские татары и турки будут еще сильнее терзать Польшу с юго-востока.

После того, как Польша сыграла роль форпоста в борьбе против России, ее судьба станет абсолютно безразличной Европе. Хозяйственный упадок, кровавые восстания православного простонародья, шведские погромы, татарско-турецкие нашествия приведут Польшу к полной государственной ничтожности уже через сто лет после ливонской войны.

Увязшая в ливонской войне Польша отдала в руки бранденбургских курфюрстов права на управление Прусским герцогством (возможно, расплачиваясь за финансовую помощь курфюрста Иоганна-Георга). Таким образом, пока Польша отнимала у России выход к Балтике, сама она передала значительную часть своего морского побережья в хваткие руки бранденбургских Гогенцоллернов. Далее Пруссия будет крепнуть, а Польша слабеть. Пруссия сыграет основную роль в исчезновении Польши с мировой карты во второй половине XVIII века. В ходе «разделов» 1772–1795 гг. к России отойдет ни километра исконней польской территории; земли, населенные этническими поляками, в основном, перейдут к Пруссии, давно поднаторевшей в ассимиляции славян. И прусская учительская линейка быстро вышибет из польской шляхты всю «вольность».

Удачная для Швеции ливонская война станет отправной точкой для ее экспансии в центральной и восточной Европе. После православных русских шведский молох начнет давить немецких и польских католиков, а затем и протестантов. Возвышение Швеции ударит со страшной силой не только по Польше, но и по Германии, которая на десятки лет станет полем бойни для шведских войск.

В ходе тридцатилетней войны и шведско-польских войн середины XVI века шведы организуют набеговое хозяйство на скандинавский манер. Каждый год шведские солдаты будут выходить со своих приморских баз на Балтике и двигаться к югу, сжигая по пути до 500–800 деревень, грабя, убивая и насилуя (даже само слово «мародер» произойдет от имени шведского полковника Мероде). На стороне шведов будет отличное вооружение. В разбогатевшей Швеции, с помощью голландских инженеров, начнется бурный рост железной и медеплавильной промышленности. Германии этот «рост» обойдется в половину населения.

Швеция честно заработает ненависть всей центральной и восточной Европы и фактически лишится союзников, что станет для нее роковым в начале XVIII в.

Шведские погромы определят двухвековой паралич Германии, а затем и догоняющий характер ее развития. Это станет причиной двух мировых войн, навсегда лишивших Европу лидирующего положения в мире.

Если бы такое грядущее могли бы предугадать германские герцоги и императоры, то они бы со всеми силами устремились на помощь варвару-московиту.

С религиозной точки зрения, высшая сила сполна отомстила Европе за поражение русских.

Но главный победитель в Ливонской войне обычно остается за кадром. Это, конечно, Османская империя. Ее ставленник Стефан Баторий выполнил задачу. Москва почти на сто лет вышла из борьбы с турецкой агрессией. Балканы, Австрия и Речь Посполита заработали еще два века турецких нашествий. Люблин падет перед турками, а Вена увидит азиатских воинов под своими стенами, в двух шагах от уютных венских кофеен — как будто вернулось раннее средневековье.

И если Вену вместе с ее кофе и круассанами удастся отстоять, то восточнохристианские народы Балкан и Закавказья на столетия останутся под турецким владычеством, которое будет становится все более грабительским и жестоким.