Война и мир Михаила Тухачевского

объявлять приговор об изъятии заложников и расстреливать таковых в случае несдачи оружия; 3) в случае нахождения спрятанного оружия расстреливать на месте без суда; 4) семья, в доме которой укрылся бандит, подлежит аресту и выселению из губернии и имущество конфисковывается. Старший работник в этой семье расстреливается на месте без суда; 5) семьи, укрывающие членов семьи или имущество бандитов, рассматривать как бандитские и старшего работника этой семьи расстреливать на месте без суда; б) в случае бегства семьи бандита имущество таковой распределять между верными советской власти крестьянами, а оставленные дома сжигать»44.

Пять из шести пунктов этого документа содержат слово «расстрел».

Приемы ведения войны подробно изложены в приказе Комиссии ВЦИКот 23 июня 1921 года:

«По прибытии на место волость оцепляется, берутся 60–100 наиболее видных лиц в качестве заложников и вводится осадное положение… Жителям дается 2 часа на выдачу бандитов и оружия, а также бандитских семей, и население ставится в известность, что в случае отказа дать упомянутые сведения заложники будут расстреляны через два часа. Если население бандитов и оружия не указало по истечение двухчасового срока, сход собирается вторично, и взятые заложники на глазах у населения расстреливаются, после чего берутся новые заложники и собравшимся на сход вторично предлагается выдать бандитов и оружие…

Председатель Полномочной Комиссии Антонов–Овсеенко Командующий войсками Тухачевский»45.

12 июня издан приказ командования войсками Тамбовской губернии о применении удушливых газов против повстанцев:

«Остатки разбитых банд и отдельные бандиты, сбежавшие из деревень, где восстановлена советская власть, собираются в лесах и оттуда производят набеги на мирных жителей. Для немед ленной очистки лесов приказываю: 1. Леса, где прячутся бандиты, очистить ядовитыми удушливыми газами, точно рассчитывать, чтобы облако удушливых газов распространялось полностью по всему лесу, уничтожая все, что в нем пряталось. 2. Инспектору артиллерии немедленно подать на места потребное количество баллонов с ядовитыми газами и нужных специалистов»46.

Донесение Начальнику артиллерии 6–го боеучастка с. Инжавино 3 августа 1921 года от командира дивизиона Белгородских арт. курсов Нечаева:

«Дивизионом выпущено 65 шрапнельных снарядов, 49 фугасных и 50 химических…»47.

Намерение использовать газы Тухачевский имел еще в мятежном Кронштадте. (Тогда оно не было реализовано по «техническим» причинам.) Однако вопреки сложившемуся в последние годы в историко–публицистической литературе мнению, следует признать, что он отнюдь не был первым, кто инициировал их применение в условиях Гражданской войны: полугодом раньше против восставших крестьян отравляющие вещества использованы в Ярославской губернии.

В Тамбов Тухачевскому прислали баллоны с ипритом и фосгеном — газами, которые немцы применяли в 1914 году, во время Первой мировой. О том, насколько массовым и многократным было использование ядовитых газов на Тамбовщине, статистических данных практически нет. Тамбовские краеведы, пытавшиеся восстановить правду о трагических днях истории края, опросили старожилов. Фрагменты этих бесед опубликованы в журнале «Белая Гвардия» (2002, № 6), полностью посвященном тамбовской трагедии. Они являются интересным примером сохранившейся в массовом сознании глухой полуправды.

«Екатерина Чернопятова, жительница села Карай–Салтыки:

— Родственники рассказывали, что в наше село заходили бандиты. Но кто они были, красные или белые, никто не знал, бандиты — и все. 0 газах я ничего не слышала.

— Не ходите в тот двор, — говорила нам одна из жительниц села, — там инвалиды живут. И туда не ходите, там тоже…»

«Михаил Н., житель села Кипец:

— Разговоры о том, что красные бросали на наше село ядохимикаты — вранье, этого не было. Недавно умерла одна наша старейшая жительница, Марья Федоровна, она 106 лет прожила.

Так и она говорила, что никаких ядов Тухачевский на нас не бросал. У меня у самого отец в банде воевал, а раньше он всех в продотряд забирал. Я за советскую власть, а всех этих дерьмократов перерезал бы…»

«А мой дед, Александр Курдяшо… коммунистом был. Они в ячейки собирались, и дед мой туда ходил. Антоновцы придут — деда грабят, красные придут — ему радость. Между ними в Инжавино случилась страшная битва, красные ее проиграли, и мой дед прятался у нас в селе. Потом они опять собрались в ячейку. Антоновцы в это время жили в Паревке, в церкви, они там в подвале прятались, и оттуда налеты делали. А о газах я ничего не слышала, да их, наверное, тогда и не было».

«Паревку из пушек обстреливали, из пулеметов, мне тогда четырнадцать лет было, поэтому я хорошо помню».

«Стреляли бандиты, а кто они были, красные или белые, я не знаю. Потом эти же бандиты сразу же в колхоз вошли и начали нас кулачить, хлеб отнимать. С тех пор мы одну мякину ели. Чистый хлеб я впервые увидела в 52–м году, когда в Ленинград ездила…»