Война и мир (по принуждению)

Сразу за нами из боя начинают таскать раненых. Привозят полную бэху, шесть человек. Все с пехоты. Почти все срочники. Один обожжен. Называет фамилию — рядовой Савелин из Рязани. Просит курить и пить. Прикуриваю сигарету и вставляю ему в губы. С водой сложнее. У второго в руке тонкая щель сантиметров семь длиной. Перебита артерия. Кровь идет сгустками. Запах у нее такой… свежатины, как в мясной лавке. Третьего несут. Четвертый… Четвертому здоровый осколок ударил в грудь, рассек ткани и чуть-чуть не дошел до легкого. Огромная зияющая дыра. Красное мясо. Но парень идет сам — в шоке еще — и легкое, кажется, не задето. Повезло.

Раненых выкладывают под гусеницами. Кровь темными пятнами просачивается в пыль.

Фотографирую. Фотоаппарат заляпан Терековой кровью.

Странная война. Я, русский, ветеран двух чеченских кампаний, в Грузии, в Южной Осетии, в грузинском селе, вытаскиваю из-под огня грузинских танков командира взвода чеченского спецназа — офицера российского ГРУ. Сказал бы кто в 99-м…

***

Терека уже перебинтовали, вкололи обезболивающее. Подхожу:

— Ты как?

Он вдруг расплывается в улыбке:

— Нормально. Болит.

Захорошело от промедола. Хлопаю его по руке:

— А вина мы с тобой так и не попили. Извини, что так вышло.

— Все в порядке. Нормально. В Москве попьем…

***

На перекрестке уже тихо. Бой закончился. Ни одного движения. Танки молчат. Саушки тоже молчат. Поселок словно вымер. Кто там? Наши? Грузины?

— Надо назад, Тоха, ничего не поделаешь.

— Поехали, — соглашается он легко. Молодец парень.

По дороге подбираем Юру Котенка из «Красной звезды». Он заметно нервничает.

— Аркаша, мы с тобой сейчас сами в задницу едем…

— Знаю. Давай так. Мотолыгу оставляем здесь, идем пешком. Если чисто, зовем. Понял, Тоха?

Из села что-то движется. Что-то гусеничное. Всматриваемся. Гусеничное пылит прямо на нас. Из всего оружия на броне только две «Мухи».

— Юра, я дитя света, я не могу больше брать в руки оружие…

— Верующий, что ль?

— Нет. Журналист.

Юра смотрит непонимающе:

— Давай сюда. Я сделаю. Как она работает?

Как работает?.. Гусеничное уже недалеко. Грузинские казармы оно проехало, и оттуда по нему не стреляли. Интересно, из САУ можно подбить танк?

— Так как «Муха» работает?

— «Муха»? А, «Муха»! В общем, вытаскиваешь чеку, поднимаешь планку, если взводится — взводишь, если нет — так бьешь. Главное, направление стрельбы не перепутай, вот здесь стрелочка. Всё, к машине! Тоха, первым делом будут жечь мотолыгу. Смотри, чтоб тебя не задело. Отбегай метров на двадцать и залегай.

Отбежать не успеваем. Из пыли показывается бэха с пехотой на броне. Наши — по чумазым рожам видно. Останавливаются. Какой-то офицер.

— Что там, мужики?

— Короче, село так и не взяли. Вы туда? Передайте своим, что минут через десять начнет работать артиллерия, — я к саушкам, корректировать буду.

Батальон уже выходит. С собой ведут двух каких-то помятых мужиков. Пленные. Грузинские резервисты. У одного от удара прикладом над глазом вспухла огромная гематома.

Село, оказывается, называется Земо-Никози. Там еще осталась пехота и корреспонденты — Орхан Джемаль из «Русского Newsweek» и съемочная группа РЕН ТВ во главе с Андреем Кузьминовым. Чуть позже выходят и они. Дают расклад — в Земо-Никози заскочили дуриком, задачи чистить грузинские села, оказывается, никто и не ставил. Шли сразу в Гори. Заблудились просто. Потому и вошли походной колонной. В середине села колонну разрезали надвое — противотанковыми ракетами сожгли два танка, БМП и «Урал». Головная часть осталась в селе, еще часть ушла по другой улице и тоже осталась там. «Восток» дошел до танков, но дальше продвинуться не смог. За танками сидел грузинский корректировщик. Когда его убили, огонь сразу прекратился.

Итог боя: девять убитых и восемь раненых. Двое чеченцев — Терек и Ибрагим, оба в ноги, и шестеро солдат.

Два завернутых в плащ-палатки трупа вывозят на броне.

Над казармами по-прежнему развевается грузинский флаг. Его что, сразу видно не было?

***

Пленных кладут лицом вниз и связывают руки. Подхожу.

— Ребят, что с ними делать будете?