Война и мир в твиттере

Так что я совсем не понимаю, почему папа в качестве наказания отправил меня именно за прилавок, словно мы с Итаном не торчали здесь каждый день с самого детства. Не то чтобы у нас был недостаток персонала – отец просто всегда был поглощен идеей о семейном бизнесе, поэтому мы и привлекались к работе в кулинарии. С шести лет мы кричали заказы поварам на кухне и протирали столы по большей части оттого, что клиенты находили это милым и продолжали приходить к нам даже летом. Сейчас же родители заставляют нас делать абсолютно все, начиная от работы за прилавками и заканчивая разработкой новых начинок для сэндвичей.

Что ж, под «нами» я в большей степени подразумевал себя. Именно меня заставляют брать смены, если не хватает людей. И я прекрасно понимаю почему – Итан слишком занят заседаниями студсовета и факультативами, да и просто тем, что является принцем нашей школы. Но меня несколько обижает тот факт, что лишь потому, что я не вхожу в дискуссионный клуб и у меня нет человека, с которым я мог бы встречаться на ступенях Метрополитена, мое время перестает быть таким же ценным, как время Итана.

Полагаю, чтобы сохранить душевное спокойствие родителей, мне не стоит говорить им о том, что я подрабатываю посредственным разработчиком приложений. И для моей же безопасности я вообще не должен заикаться об этом сейчас, когда Ракер открыл охоту на ведьм, а отец похож на пришельца из шестидесятых больше, чем когда-либо.

– О чем задумался? – спросила мама, когда очередь покупателей закончилась.

Я оперся о прилавок и вздохнул.

– Просто бесплодно пытаюсь управлять миром без телефона в моем кармане.

Мама закатила глаза и шлепнула меня полотенцем, которым она протирала столы.

– И кому ты пишешь так часто? – спросила она, лишний раз напоминая, что от ее взора ничто не ускользнет. – О, дай угадаю. Ты общаешься с кем-то в том «Вузле».

– «Визле».

– Ой, точно, «Визле».

Если маминым самым любимым занятием было насмехаться над письмами Ракера, которые тот шлет родителям, то номером два у нее шло притворяться модной и классной. И в этом она преуспевает лучше, чем большинство родителей, потому что она и есть классная. Она может заявиться на родительское собрание к увешенным жемчугом и драгоценными камнями мамочкам из Верхнего Ист-Сайда в одних только джинсах и футболке с надписью «Мамины тосты», но все равно устрашать всю комнату одним только взглядом. Словно ее клевость просачивается сквозь кожу.

Хорошая новость – классность передается генетически. Плохая новость – Итан забрал ее себе без остатка еще в утробе.

– Мне уже стоит бить тревогу? Вы, ребята, используете этот мессенджер, чтобы захватить школу и посадить на место Ракера человека, который хотя бы носит штаны из нашего века?

– Отличная идея.

Мама ухмыльнулась.

– Всегда пожалуйста.

Временами мама так сильно противится власти, что я понять не могу, почему она так настаивала на том, чтобы мы с Итаном пошли в частную школу для элиты. Но, полагаю, это скорее было сделано ради бабушки с дедушкой – маминых родителей, а не бабушки Белли. Они никогда не были согласны с тем, чтобы мама вышла замуж за нашего папу. Насколько я знаю, они постоянно таскали ее с собой по приемам, чтобы она стала женой «напоказ» какого-нибудь богатого банкира. Думаю, отправив нас с Итаном в Стоун Холл, она хотела сказать, что не отказывается от своих корней, как и наш папа привязан к своим корням.

Полагаю, такая же участь ждет и меня.

– Пока вашей безопасности ничего не угрожает…

Я фыркнул.

– Мам, это даже глупее «Снэпчата». Ребята просто постят здесь картинки, рисуют граффити и смеются над Ракером.

– Так ты, значит, сидишь там.

Я закатил глаза.

– Да все там сидят.

Она одарила меня взглядом, который использует крайне редко, словно она откинула часть меня, как капот у машины, и внимательно изучает содержимое. Что-то глупое внутри меня хотело рассказать ей все. Я создал это приложение, хотелось сказать мне. Я создал его без чьей-либо помощи, и сейчас «Визл» делает людей счастливыми. Я хотел рассказать о Мел и Джине, целующихся в школьном коридоре сегодня утром. Хотел рассказать об ученике, у которого случился нервный срыв из-за лабораторной по химии, и как минимум двадцать человек поддержали его или ее в общем чате школы. Я хотел рассказать маме, что в своей странной манере я сделал нечто, что несет добро в мир, нечто, имеющее большое значение для окружающих.

Этот взгляд. Вечно я сдаюсь под ним и начинаю нести чушь, о которой следовало бы умолчать.

– Но да, я переписывался с одной девочкой из школы.