Война и наказание: Как Россия уничтожала Украину

В декабре 2011 года сначала в Москве, на Болотной площади, а потом по всей России начинаются массовые уличные протесты против фальсификаций на парламентских выборах, но Путин уверен, что эти митинги инспирированы Западом. Более того, он полагает, что это заговор, организованный госсекретарем США Хиллари Клинтон. Ему докладывают, что Госдеп США нарочно не стал распылять финансирование российских НКО, а дал довольно крупную сумму организации «Голос», которая занимается наблюдением за выборами. Именно американские деньги, уверен Путин, и подтолкнули россиян к протестам. США так пытаются помешать его переизбранию и осуществить «цветную революцию». И этого Путин не простит ни американцам, ни лично Хиллари Клинтон.

Владимир Путин увольняет своего прежнего стратега Владислава Суркова, который не воспрепятствовал проникновению «оранжевых» технологий в Россию, и ставит на его место другого, куда более консервативного политтехнолога Вячеслава Володина. Он также меняет вектор электоральной политики. Его позиция теперь: не имеет смысла заигрывать с интеллигенцией, не нужно пытаться понравиться среднему классу. Ставку надо делать на простых работяг из регионов. На тех, кто хочет видеть Россию могущественной, кто ностальгирует по Советскому Союзу и кто мечтает жить в великой империи, которую боится весь мир.

Я в тот момент возглавляю телеканал «Дождь» — одно из самых популярных оппозиционных СМИ России тогда. Мы освещаем все протестные митинги — или, как говорят чиновники, помогаем Госдепу их организовывать. Зимой 2012 года я абсолютно уверен, что Путину у власти остается всего несколько месяцев — гражданское общество в России окрепло, он не сможет его задавить. Я, кажется, уже испытываю то самое чувство, которое впервые ощутил в Киеве на Майдане, 26 декабря 2004 года.

Глава 6. Миф о благополучии

Ленинская Русь

1935 год, советский ученый Борис Греков пишет историческое исследование. Ему 53 года, и он очень боится. У него еще свежи воспоминания о тюрьме — он отсидел всего месяц, но успел попрощаться с жизнью. Грекова обвиняли в том, что в Гражданскую войну он служил у Врангеля. На самом деле Греков, конечно, не воевал: когда Врангель контролировал Крым, Греков был профессором в университете Симферополя и преподавал историю. Но главное — он произнес на приеме в честь Деникина тост о «светлых рыцарях, борющихся против черной рати большевиков». Этого достаточно, чтобы оказаться в списках «врагов народа».

Греков далеко не единственный репрессированный в те годы историк. В 1930-е в СССР расследуется так называемое академическое дело: судят историков, которые якобы создали тайную организацию «Всенародный союз борьбы за возрождение свободной России» с намерением свергнуть советское правительство. Организация полностью придумана следователями — но некоторые ученые под пытками сознаются в том, что она существовала.

Кампания против историков-вредителей распространяется по стране. В Украине она дополняется поиском националистов. В 1931 году 65-летний Михаил Грушевский, бывший председатель украинской Центральной рады, а теперь просто член советской Академии наук, понимает, что он неизбежно окажется жертвой. Уже организованы публичные слушания, на которых его клеймят как мелкобуржуазного ученого, контрреволюционера, извращающего советскую историческую науку. В марте 1931 года его отстраняют от преподавания — он прощается со студентами и уезжает из Киева в Москву. Его вызывают на допрос, в орган, который тогда называется ОГПУ, позже он будет переименован в НКВД, а потом в КГБ. И вскоре арестовывают по обвинению в создании тайной украинской националистической организации. Правда, уже через несколько дней обвинение снимают — по одной из версий, за ученого заступается Лазарь Каганович, правая рука Иосифа Сталина, бывший глава Советской Украины, недавно переведенный в Москву. Но Грушевский продолжает регулярно ходить на допросы в ОГПУ.

«Историческое дело» в конце концов спускают на тормозах — несмотря на всю тяжесть обвинений и на якобы вскрытые следствием ужасающие подробности деятельности подпольных организаций, ученых, которые будто бы их возглавляли, в большинстве случаев приговаривают максимум к ссылке. Правда, некоторые из них в этой ссылке умирают. Грушевскому, арестованному на несколько дней по «делу украинских националистов», и Грекову, просидевшему месяц по «делу историков», везет больше других.

Грушевскому тем не менее не разрешают вернуться в Киев, он остается в ссылке, в Москве, но раз в год за счет государства ездит в санаторий в Кисловодск. Именно там в октябре 1934 года он тяжело заболевает. Умирая, он говорит жене: «Когда меня не будет, не оставайся с большевиками, уезжай в Галицию».