Война и революция: социальные процессы и катастрофы: Материалы Всероссийской научной конференции 19–20 мая 2016 г.

Картина декабря 1917 г. в документе описана так: «От последней сессии Губернского Земельного Комитета создавалось такое впечатление. Казалось, что на карту было поставлено все. Атмосфера в губернии сгущалась, словно перед какой-то ужасной грозой. Сыплются, как из рога изобилия, советские декреты о земле, молчаливо остающиеся на наших столах без движения.Правительства нет. Главный Земельный Комитет распущен. Губернская Земельная Управа оставалась в губернии единственным учреждением. Сюда были обращены все взоры.Сюда обращались все учреждения, работающие в губернии по земельному вопросу, сюда шли все должностные и частные лица, владельцы, представители крестьянских обществ и друг. Земельная Управа являлась самым влиятельным органом в губернии. Не покладая рук, Губернская Управа продолжала интенсивно работать, вступая в открытую борьбу с большевистским невежеством.В местных газетах печатались постановления IV сессии Губернского Земельного Комитета, по уездам рассылались циркуляры по отдельным вопросам текущей земельной политики, идущие в разрез с действиями большевиков» [1, с. 39].

Как видим, декрет большевиков о земле оставался без движения по причине большевистского «невежества». Большевистское «невежество» в данном случае достаточно аккуратное понятие, которое оценивает действия большевиков. Но за ним стоит отказ принятия большевиками законных интересов собственников, среди которых были в первую очередь крестьяне. Добавим, Пермская губерния многоземельная. Местные крестьяне и до столыпинской реформы владели большими земельными участками от 15 до 40 дес. В период столыпинской реформы, в Оханском уезде, например, на банковских землях крестьяне – хуторяне брали земельные участки от 50 до 140 десятин.

Далее, документ сообщает: «Земельные Комитеты, объединив вокруг себя старые, казенные учреждения, тем самым дали возможность последним продолжать деятельность, целиком сохраняя их рабочий аппарат и соблюдая историческую преемственность в работах,столь ценную и нужную в момент великих реформ и коренных преобразований. Земельные Комитеты… делали свое важное, государственное дело – в смысле предотвращения страны от невероятных разрушений. Для человека, кто беспристрастно наблюдал их работу, это ясно, как день. Но большевики, без конца «углублявшие» революцию, пустили насмарку все, что было сделано государственно-полезного Земельными Комитетами» [1, с. 40].

Как видим, авторы документа пребывают в явном заблуждении относительно понятий «исторической преемственности» в момент «великих реформ и коренных преобразований». Историческая преемственность характеризует устойчивость системы государственного устройства и поэтому является ценным и нужным понятием. Понятие же «коренные преобразования» не только исключает «историческую преемственность», но ведет к неустойчивости и разбалансированности системы на всех уровнях власти: концептуальном, идеологическом, законодательном, исполнительном и судебном. Авторы документа совершают ошибку в понимании текущего момента. Управление страной, после марта 1917 г., находилось уже не в балансировочном режиме, как это было в царское время, а в революционном, так называемом маневренном режиме, в результате которого всегда устанавливалась жесткая власть – диктатура, а не демократические институты.

Пермские крестьяне, обладая здоровым чувством меры, «нутром» почувствовали беззаконие большевиков и поэтому требовали отмены постановлений большевиков законным образом в Губернском Земельном Комитете.