Война или мир

– Китай дал мне подсказку, – продолжил Райан, – при всем различии, между ним и Россией есть сходство. Обе – азиатские страны, это не оскорбление: ваш Маркс говорил об «азиатском способе производства». Существенно то, что при нем отсутствует частный интерес среди признанных ценностей. Все опирается на то, что идет свыше – долг, идею, власть; каждый исполняет свое дело не потому, что видит свою конкретную выгоду, а как шестеренка единого механизма, приводимого сверху. Я не говорю, что это плохо – напротив, в кризисное время, как, например, в войну, это очень хорошо. Можно спорить о том, по какой причине и в какой мере эта черта присуща русскому народу больше, чем европейским – ваш суровый климат тому виной или угрозы вторжения диких монголов. Однако же факт – где европеец делает что-то «потому что это выгодно мне», русский – «потому что так надо».

Сталин молчал. Смотрел на Райана – и по его лицу нельзя было сказать, одобряет он услышанное или нет.

– Среди признанных ценностей, – повторил Райан, – ключевое, что личный интерес постоянен, если брать массу населения, а не идеалистов, которые в ничтожном меньшинстве. А «надо» склонно к инфляции, особенно по мере роста благополучия и исчезновения мобилизующей угрозы. И для его обеспечения необходим контролирующий аппарат – чиновники, люди, которые отнюдь не все идеалисты. В итоге рано или поздно оказывается, что все пронизано коррупцией, каждый думает не об общем, а о своем – при соблюдении внешнего порядка на словах и блеска на виду. Ваш император Николай Первый пытался создать идеальный аппарат для государственного управления – и получил то, что описано в «Ревизоре» и «Мертвых душах», а завершилось Крымской войной: блеск и гниль. Но ведь в Китае бывало то же самое – никакая организация сама по себе не поможет, потому что чиновники такие же люди, склонные думать прежде всего о личном. И даже весьма изощренные китайские казни дадут лишь временный эффект – на место одних встанут другие. Ну а затем в чью-то голову придет здравая мысль: а нужно ли мне это общее «надо», особенно если существует по соседству и другой порядок, частной собственности и инициативы!

Сталин молчал. Азиат и есть азиат – как султан выслушивал своего визиря, а после приказывал: голову с плеч. Потому что у азиатов нет равных и свободных – есть господин и рабы. Вот только и господин должен пребывать в вечном страхе, чтоб не убили, сговорившись, – а оттого обязан всех подозревать, никому не доверять и беспощадно рубить головы тем, кого вчера награждал.

– Вы победили сейчас, – сказал Райан, – но эта победа на час. Или на год, на пять, десять – какая разница? Когда уйдет это поколение победителей, его дети и внуки захотят покоя, а не гнаться за «надо». И появятся у вас свои «мэйбани», если вы изучали историю Китая, то знаете, кто это. А дальше – вас постигнет судьба Китая прошлого века. Кто мог ожидать, что великая держава Азии, численностью населения, территорией и богатством превосходящая всю Европу, вместе взятую, – через столетие с небольшим превратится в скопище грызущихся между собой «баронств»? То же будет и с вами.

Райан бросил взгляд на зеркало. Выдаст ли себя тот, кто сидит за ним?