Война или мир

«Президент-акт», говорите? И ваши люди во всех ключевых министерствах? Как зверя меня обложили. Вот только сейчас – ни сместить, ни убить меня не можете. А если я сам скажу, что подаю в отставку – мистер Кэффери, ваш посол, меня еще на коленях упрашивать будет этого не делать! Поскольку ни ваша цепная собачка, Поль Рамадье, вашими стараниями севший на пост премьер-министра, ни другой ваш песик, Анри Рибьер, шеф контрразведки SDECE (который в посольство США на доклад ездит чаще, чем ко мне, в Елисейский дворец), ситуацию под контролем не удержат!

Достаточно вспомнить, что было два года назад, в сорок восьмом. Когда из правительства вышвыривали министров-коммунистов[25]. В ответ получили всеобщую забастовку, организованную красным профсоюзом CGT[26] – в результате и так едва живая экономика была парализована, правительству пришлось идти на существенные уступки бастующим в части рабочего законодательства, непосильные для почти пустой французской казны, чем расплатились – ну конечно, спешно взятым американским кредитом!

Срочно проведенная американцами операция по расколу CGT с изоляцией прокоммунистических профсоюзных деятелей, с треском провалилась – в течение какой-то недели по умеренным профсоюзным лидерам, склонным прислушаться к голосу разума, прошла настоящая коса смерти: их просто отстреливали, как куропаток на охоте, ликвидировав наиболее влиятельных сторонников компромисса с союзниками и правительством[27]. Оставшиеся были поставлены перед выбором: либо они дисциплинированно следуют линии ФКП, либо выходят из профсоюза и эмигрируют, либо ничто земное им больше не понадобится – вопрос лишь в сроках. Как заметил самый известный из сторонников компромисса, из числа оставшихся в живых, в беседе с месье Фуркадом, заместителем директора SDECE: «Месье, предоставить защиту от пули снайпера не в состоянии даже ваше ведомство, а я не могу руководить профсоюзом, сидя в бетонном бункере. Так как мертвецу не нужны даже самые большие деньги, то я выбираю эмиграцию в Квебек».

Рассматривавшийся тогда же план организации ответного террора против коммунистических функционеров был отвергнут англосаксами. Первое же убийство крупного коммунистического деятеля немедленно вызвало бы всеобщую забастовку; задействовать для ее подавления армию было нельзя, из-за реальной угрозы бунта уже в войсках; использование рот республиканской безопасности, укомплектованных людьми ультраправых взглядов, привело бы к началу уличных боев в крупных городах, с непредсказуемыми последствиями. Поскольку военизированная структура у левых уже была: под эгидой все того же CGT массово создавались спортивные, автомобильные, стрелковые клубы, в которых бывшие партизаны преподавали молодежи искусство малой войны. И хоть юго-восток Франции был наконец освобожден от русской оккупации – никто не сомневался, что Советы провели там свою подрывную работу, оставив и агентуру, и оружие, и каналы связи и финансирования. По самой скромной оценке, красные уже тогда, два года назад, могли выставить 20–25 тысяч неплохо обученных, имевших опыт партизанской войны, мотивированных до фанатизма боевиков, которые в случае войны с СССР должны были стать костяком настоящей подпольной армии, насчитывающей никак не менее 100 тысяч человек.

А поскольку с тех пор положение в экономике стало лишь хуже, а молох Индокитайской войны успел пожрать множество новых жертв, то ситуация еще взрывоопаснее, чем в сорок восьмом! Число недовольных увеличилось – и что начнется, объяви завтра всеобщую мобилизацию, «опять на Остфронт», легко предвидеть. Будет еще хуже, чем семнадцатый год в России – и «Ленин», месье Торез наготове, причем у него есть армия, готовая поддержать.

После чего наступит кровавый кошмар. Американцы без колебаний нанесли атомный удар по своей же авиабазе, захваченной красными. А в прошедшую войну большинство разрушений и жертв на французской территории было не от разгрома сорокового года и не от оккупации, а именно от «дружеского огня» англичан и американцев, прокатившихся по Франции как ураган. И что упадет на Париж, когда его захватят коммунисты? И на другие французские города – это ведь не Москву пытаться бомбить?