Война или мир

Было совсем светло. Странно, что американцы не напали на рассвете – как фрицы в сорок первом. Самое сонное время – однако солнце уже встало и цели хорошо видны. Или ночью, когда «миги», бортовых локаторов не имея, видят плохо – была отработка учебно-боевых задач, поиск противника в свете прожекторов, или при полной луне, имея грубую наводку с земли – но эффективность такого перехвата была низкой, можно было нанести врагу потери, но не отразить удар, сбив или заставив отвернуть все его бомбардировщики. К тому же, как рассказывал Тимохин, ночью свои же зенитчики бешено лупили во все, что могли различить в небе – и разделение зон и секторов ответственности между истребителями и наземной ПВО не всегда помогало, так как трудно было ночью да еще в пылу воздушного боя не влезть в запретное пространство. Утешало, что днем зенитчикам силуэт «мига» со скошенными крыльями трудно будет спутать с чем-то иным.

Летели на юг. Полтораста километров до Буде прошли меньше чем за четверть часа. Дальше начиналась уже чужая земля. Оттого аэродром в Буде, очень неплохой, построенный еще до войны, использовался лишь как площадка подскока – до него от границы чужая артиллерия могла достать, точные координаты норвежцам были хорошо известны. Хотя сейчас тут базировались штурмовики и одна эскадрилья соседнего, 39-го иап, да еще «ночники» иногда садились.

– Уж лучше бы тут посадили вертушки! – говорил Тимохин, еще неделю назад. – А то, если что, от нас они хрен успеют, с их скоростью как у По-2! И в море здесь лучше не падать – тут водовороты страшнее, чем Мальмстрем, и штормит часто.

Еще недавно пересекать границу строжайше запрещалось. Теперь же станция наведения радировала направление на цель. И тут Саня увидел врага – черные точки в небе, далеко впереди, их было много! И ниже нас – мы идем на восьми тысячах, они где-то на пяти-шести?

После Тимохин изобразит Сане схему этого воздушного сражения: «Учись, салага, тактике, а не только дергать ручку и гашетку жать». А тогда было страшно, даже когда дистанция уменьшилась и можно было разглядеть, что это не истребители, а четырехмоторные бомбардировщики. Вспомнились мемуары какого-то фрица о том, что «мне не страшно было драться с вдвое большим числом английских или русских истребителей, но я молился господу о спасении души, увидев плотный строй летающих крепостей». Но тренированный глаз улавливал отличия – бомбардировщики шли не четкими «коробочками», какие Саня видел на плакате в учебном классе, а рыхлой и растянутой кучей. И это были не В-36 и не В-29, а «ланкастеры». Мы что, уже и с британцами воюем? Или они решили вступиться за своего приятеля короля? И где истребители – такая орда бомберов не может быть без эскорта! А ведь американцы тут есть, и тоже на реактивных, наши говорили, что встречали их в воздухе над нейтральными водами. «Тандерджет», Ф-84 – более опасный противник, чем «шутинг стар», хотя по номинальным характеристикам «мигу» уступает.

Так где же они? Группа «расчистки воздуха», если уж непосредственного прикрытия нет? Или засада – мы втянемся в бой с бомбардировщиками, устанем, истратим боекомплект, а они появятся и ударят? Да нет, бред – кто ж будет главные силы приманкой вставлять, расходным материалом, ставя под угрозу выполнение боевой задачи? А списывать в расход столько четырехмоторных бомберов, ради того чтобы нас подловить – бред еще больший! А что, если у них взаимодействие не срослось – британцы с янки что-то не согласовали?

Наверное, командир Второго Гвардейского думал так же – одна из эскадрилий осталась на прежней высоте, не вступала в бой, готовая пресечь возможные неприятности. А три эскадрильи – атаковали!

В первой атаке Саня не стрелял, лишь держался за хвост ведущего. Но видел все хорошо – как Тимохин открывает огонь в «гвардейской манере», не тратить снаряды длинными очередями, а как погладить гашетку, когда прицел выверен, этого даже для четырехмоторника довольно! И «ланкастер», идущий с краю боевого порядка, окутался дымом, а затем стал крениться и падать. А «миги» провалились под строй бомбардировщиков – и вверх, с отворотом влево, чтоб избежать угрозы столкновений с второй эскадрильей! И на вертикаль, и к повторной атаке – классические «качели»!

Это было похоже, как стая волков настигает в степи овечью отару. Напрасно бараны выставляют рога – волки рывком выхватывают с краю овечек и отскакивают с добычей, не терпя урона. Первой атакой было сбито не меньше десятка бомбардировщиков – стрелки палили в ответ, но что такое восемь пулеметов винтовочного калибра, при полном отсутствии системы управления огнем (которая была на В-29), против реактивных, это было еще хуже, чем в сорок первом, ТБ-3 днем против «мессов». Но враги с курса не сворачивали – а впрочем, что им еще оставалось, их бы уже не выпустили, русские даже если топливо истратят, могут в Буде сесть, совсем рядом. Так что норвежцам (как Тимохин умудрился с такой дистанции и на скорости опознавательные знаки разглядеть, о чем тут же радировал?) оставалось лишь тянуть вперед, несмотря ни на что.