Война или военная преступность. Сборник публикаций

Я также критически отношусь к использованию завышенных цифр при подсчете жертв этого голода: президент Ющенко и его Украинский институт национальной памяти настаивали на 10 млн; организации в зарубежных диаспорах говорят о 7—10 млн; кое-кто утверждает, что насчитывалось 10–15 млн жертв «как минимум». Однако ни одна из этих цифр не подтверждается демографическими данными, и я (как и Институт демографии и социальных исследований Национальной академии наук Украины) считаю, что превышение смертности в Украине в 1932–1933 гг. по сравнению с обычными цифрами составляло 3,5 млн человек. Особенно раздражает приверженцев вышеуказанного мифа то, что это число оказывается меньше обычно используемого числа жертв Холокоста: для них важно, чтобы число жертв Голодомора превышало 6 млн. Я также активно разоблачал этот вид «состязательной виктимологии» (то есть состязания в числе жертв), используемой для оправдания преступлений радикальных украинских националистов во время Второй мировой войны.

Мой интерес к этому голоду связан с моими работами, посвященными другой болезненной проблеме в истории Украины, второй по значению теме моих выступлений и споров — теме Холокоста. Когда я изучаю этот голод (а эта тематика стала интересовать меня в связи с Холокостом), я часто делаю это с позиций исследования геноцида, сопоставимого по масштабам с Голодомором. Главной точкой раздора между сторонниками национального мифа и мною является ответ на вопрос, принимали ли Организация украинских националистов (ОУН) и ее вооруженные силы, Украинская повстанческая армия (УПА), участие в Холокосте. Они полностью отрицают это. Но мои исследования показывают, что их участие было существенным.

Летом 1941 г., когда немцы вторглись в Украину, боевики, связанные с ОУН, организовали несколько массовых погромов еврейского населения, в частности, во Львове. Они арестовывали и избивали евреев, насиловали еврейских женщин и сгоняли евреев к немцам на расстрел. Во многих других местах в Галиции и на Волыни боевики не проводили погромы как публичные мероприятия, но арестовывали евреев (а иногда также коммунистов и поляков) и либо расстреливали их сами, либо передавали для расстрела немецким или румынским властям. Всего на этом этапе ОУН участвовала в убийствах десятков тысяч евреев.

После того как эта волна массового насилия утихла и немцы приступили к более систематической ликвидации еврейского населения, ОУН направила многих своих членов на службу к немцам — в украинскую вспомогательную полицию или в охранные батальоны «шума» (Scbutzmannschaften[3]). ОУН сделала это не для того, чтобы убивать евреев (у них были иные цели), но тем не менее эта украинская полиция стала важным орудием «окончательного решения [еврейского вопроса]» в Украине и в Белоруссии, особенно когда оуновцы сгоняли евреев в места массового уничтожения. В результате члены ОУН фактически стали соучастниками нескольких сот тысяч убийств.

Позже, весной 1943 г., тысячи этих украинских полицейских, забрав с собой оружие, оставили свои посты и сформировали ядро УПА под руководством ОУН. Подготовка к этому была одной из главных причин, по которой ОУН послала своих людей в полицию. УПА начала массовые этнические чистки польского населения Волыни, а затем и Галиции, в ходе которых, возможно, погибли сотни тысяч поляков (убийства поляков хорошо документированы, но распространители национальных мифов преуменьшают имеющиеся цифры). Убивая поляков, солдаты УПА также убивали всех выживших евреев, которые встречались на их пути. Когда зимой 1944 г. Красная армия подходила к Волыни, УПА и отдельные силы безопасности ОУН уговаривали евреев выходить из укрытий в лесах, направляли их в трудовые лагеря, а затем систематически убивали. В целом число евреев, убитых УПА, измеряется по меньшей мере тысячами. Миф утверждает, что евреи служили в УПА врачами и, следовательно, УПА спасала, а не убивала евреев. Защитники этой мифологизированной истории часто распространяют сфабрикованные воспоминания никогда не существовавшей женщины-еврейки, служившей в УПА.

Когда я только начал заниматься проблемой Холокоста, я не знал ничего из того, о чем только что рассказал. И только в ходе интенсивных исследований, проведенных в период с августа 2008 г. по май 2010 г., я смог оценить масштабы участия ОУН-УПА в Холокосте. Особенно важной в этом плане стала осень 2009 г., когда я три месяца стажировался в Мемориальном музее Холокоста в США.