Война Иллеарта

Мгновение Кавинант не двигался. Затем опустил свой взгляд. Он осторожно поставил флягу на стол рядом с Криллом, подергал себя несколько мгновений за бороду, затем вскочил на ноги. На взгляд Морэма он выглядел как тонкая свеча на ветру – хрупким, ломким и безнадежным.

– Да, – сказал он – Елена просила меня о том же. Для общей пользы я тоже пойду.

Он неуклюже шагнул наружу, на светящийся пол.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ ВОМАРК

Глава 11 Военный Совет

Что бы там ни утверждал Кавинант, Хайл Трой был уверен, что Страна не была его фантазией. Он воспринимал ее беды с острой сердечной болью.

В «реальном» мире он был не просто слеп, он был слеп с рождения.

Ему очень не хватало органов зрения, которые могли бы дать ему представление о том, что значит видеть мир. И до тех пор, пока он не был каким-то мистическим образом переброшен из предсмертного состояния на залитую солнцем траву Тротгарда, и свет, и темнота были одинаково непонятны ему. Он не знал, что жил до этого в мире постоянных сумерек.

Он воспринимал мир на вкус, на слух, на ощупь. Его восприимчивость к энергетическим оболочкам объектов и к резонансам пространства была лишь пустыми словами, пока не стала его единственным средством ощущения окружающего мира. И он был хорошим стратегом именно потому, что его восприятие мира и пространства было безупречным: оно не было затуманено ни цветом, ни яркостью, ни временем суток, ни иллюзиями. Поэтому он не смог бы убедить себя, что вообразил себе эту Страну. Если она была мечтой, то его прежний ум просто не имел материала для создания такой мечты. Ведь когда он появился здесь, когда Елена объяснила, что этот наплыв новых, доселе неизвестных ему впечатлений и чувств, так поразивший его, является зрением, все ощущение были внове для него. Это не было восстановлением чего-то, что он ранее когда-то потерял. Это для него было откровением.

Он знал, что Страна – настоящая. И он знал, что будущее ее висит на волоске в зависимости от его стратегии в этой войне. Если он ошибется, все то яркое и цветное, что он мог нынче видеть, будет обречено.

Поэтому когда Руэл, Страж Крови, назначенный следить за ним, вошел в его покои и сказал, что гривомудрая ранихийка прибыла из Равнин Ра и принесла известия об армии Фаула, Трой почувствовал настоящую панику. Началось. Началась проверка всех его планов, приготовлений и надежд. И коль он поверил когда-то сказанию Морэма о Создателе, он должен был бы теперь пасть на колени и вознести молитву.

Однако Трой привык полагаться лишь на себя. Боевая Стража и стратегия были его делом, он был командующим. Он задержался лишь для того, чтоб закрепить на голове повязку и подтянуть на талии пояс с традиционным мечом вомарка из черного дерева, а потом последовал за Руэлом в палату Совета.

Проходя по коридорам, он благодарил горящие в них факелы за яркость. Только с их помощью он, хоть и тускло, но видел. При дневном свете он видел отчетливее, улавливая больше деталей и на расстоянии даже большем, чем дальнозоркие великаны. Солнце сокращало для него расстояния, и временами ему казалось, что он способен ощущать Страну в большей степени, чем другие. Но ночь восстанавливала его слепоту подобно настойчивому напоминанию о том, откуда он пришел. Пока солнца не было, без огней факелов он был затерян. Свет звезд не нарушал его мрака, и даже полная луна была не более чем серым пятном в его сознании.

Временами по ночам неспособность видеть пугала его подобно отречению от солнечного света и способности видеть. В силу привычки он продолжал носить солнечные очки. Он так долго носил их из уважения к зрячим, чтобы те не видели его лицо, что они стали частью его. Однако самих их он никогда не видел. Все, что было ближе, чем в шести дюймах от его глаз, было недоступно его новому видению. Чтоб сдерживать свое волнение, он шел к палате Совета большими неспешными шагами. Группа хафтов, командиров Боевых Дозоров, приветствовала его перед входом в палату, вскинув мечи и постучав ими. Как раз в это время по лестнице подобно соколу спустился Лорд Вереминт и пронесся за их спинами. Но Хайл Трой не изменил шага, пока не дошел до высоких дверей палаты Совета Лордов. Здесь он нашел Кеана, ожидавшего его.

Видение старого вояки хилтмарка причинило ему неясную боль. В этом тусклом свете тонкие седые волосы придавали Кеану хрупкий вид. Но тот живо поприветствовал Троя и отрапортовал, что все пятьдесят хафтов уже здесь.

Пятьдесят. Трой произнес это про себя, как слова команды: пятьдесят Боевых Дозоров – это тысяча просто Дозоров, а всего двадцать одна тысяча и еще пятьдесят воинов, плюс Первый Хафт Аморин, хилтмарк Кеан и он сам. Он кивнул Кеану, словно хотел сказать, что этого количества хватит. Потом он спустился в низ палаты, чтобы занять свое место.