Война империй (СИ)

Тем не менее, достаточно реалистичная оценка командиром "Авроры" происходящего в Чемульпо как последних приготовлений к нападению стала поводом для проведения Егорьевым в ночь с 26 на 27 января совещания с командиром "Гиляка" Беляевым, на котором было приказано готовить корабли к бою. На канонерке и крейсере выбрасывали за борт лишнее дерево (причем часть деревянной утвари вылавливали из воды самые предприимчивые местные жители), передавали на "Сунгари" большую часть шлюпок, которые в бою, скорее всего, были бы без всякой пользы уничтожены, разворачивали лазареты и перевязочные пункты, устраивали местную защиту наиболее важных частей от осколков из сетей заграждения, стальных тросов, брезента, коек и мешков с песком, разводили пары во всех котлах, проверяли и перепроверяли орудия, минные аппараты и боевые припасы к ним. На "Гиляке", помимо того, сняли стеньги всех мачт для затруднения определения противником дистанции до лодки. Командиру парохода "Сунгари" после получения на то разрешения от агента КВЖД было велено подготовить свое судно к затоплению в случае угрозы захвата японцами, для чего на него был переправлен с грузом взрывчатки отряд моряков, прежде охранявший русскую дипломатическую миссию.

Тревожная ситуация со всей своей суровой определенностью разрешилась лишь к 7.30 27 января, когда на "Авроре" был получен ультиматум от Уриу, сообщавший о начале военных действий между Японией и Россией и гласивший, что в случае, если русские корабли не выйдут в море до 12.00, то уже в 16.00 они будут атакованы японской эскадрой прямо на рейде Чемульпо.

К моменту получения русскими ультиматума в порту из японских кораблей оставались лишь транспорт "Хейджо-Мару", задержавшийся из-за ожидания части своего экипажа, и крейсер "Чиода". И именно этим кораблям выпало стать первыми пострадавшими в Чемульпинском бою - уже в 8.03, тактично дав катеру парламентеров отойти подальше, после команды Егорьева "Что ж, господа, дольше ждать нам нечего. К бою!" русский крейсер снялся с якоря и практически одновременно открыл огонь по японцам. Спустя четыре минуты к нему присоединился и "Гиляк".

Е.Р.Егорьева знали на флоте как широко образованного и опытного моряка, которого уважала вся команда. Его стараниями на крейсере было полностью изжито рукоприкладство и среди экипажа поддерживался по-настоящему товарищеский дух. "Аврора" под руководством Егорьева являла собой образцовый корабль, содержавшийся в полном порядке и неоднократно бравший первые призы на эскадренных стрельбах.

Но, кроме того, Евгений Романович был известен еще и своим бесстрашием. И после окончательного прояснения обстановки он не стал терять время на возможные дипломатические экивоки, которые вряд ли бы позволили избегнуть схватки, раз уж японцы готовы были атаковать русские корабли даже в самой Чемульпинской гавани. Вместо этого он сам нанес удар по противнику, находившемуся в зоне досягаемости, всеми доступными средствами. По поводу же возможной реакции на этот шаг со стороны командиров кораблей иных представленных в Чемульпо наций Егорьевым была сказана ставшая впоследствии известной фраза:

- А с протестами прочих здешних стационеров, господа, будем разбираться по завершению баталии. Во всяком разе, те из нас, кто до этого доживет.

Свое основное внимание в начальной фазе боя "Аврора" уделила японскому транспорту, работая по "Чиоде" в основном противоминным калибром. На дистанции, отделявшей к тому моменту "купца" от русского крейсера, и при мизерной скорости не успевшей развести пары мишени русские комендоры довоенной выучки практически не промахивались. В результате спустя одиннадцать минут с момента начала сражения и два с половиной десятка попавших в цель шестидюймовых снарядов не успевший убраться подальше от "разгневанной богини" "Хейджо-Мару" уже не имел хода, горел и тонул, а остатки его команды спешили убраться с обреченного судна.

"Чиода", в отличие от транспорта, не была простой добычей - крейсер практически сразу после первых же залпов "Авроры" дал ход, активно маневрировал и вел ответный огонь. Однако же осуществиться вынашиваемым его командиром Мураками Какуити в течение всего января планам по уничтожению русского крейсера силами только лишь своего корабля сбыться было не суждено.

Уже первые минуты перестрелки и первые попадания противников друг в друга показали, что, даже не смотря на лучшее бризантное действие японских снарядов, полуторапудовый 120-мм боеприпас для корабля в 6000 тонн все-таки менее чувствителен, чем вдвое более тяжелый русский шестидюймовый для вдвое меньшей по водоизмещению "Чиоды". Тем более что три попавших в японский крейсер таких снаряда в 8.24 были подкреплены еще и одним восьмидюймовым с "Гиляка".