Война иными средствами

Точно так же последний аспект нашего определения геоэкономики («последствия экономических действий других стран для геополитических целей данной страны»), исторически остававшийся в небрежении, если сравнивать с другими факторами международных отношений, сегодня вызывает возрастающее внимание. Во многом это объясняется возрождением международной политической экономии[35]. Но в большинстве работ подобного рода основной упор по-прежнему делается на системный уровень, а не на уровень национального государства, в попытках объяснить, как крупные экономические явления – глобализация, например, – способны повлиять на многосторонние институты. За рядом нескольких важных исключений нынешние дискуссии в пространстве международной политической экономики продолжают игнорировать «прикладные» вопросы проецирования силы и управления отношениями между национальными государствами. Словом, невзирая на определенные позитивные сдвиги, Алан Добсон совершенно справедливо говорит, что «экономические материи до сих пор нередко ютятся между политическими и дипломатическими факторами»[36].

Посему, возможно, не должно вызывать удивления то обстоятельство, что роль экономических явлений в формировании геополитических результатов обычно недооценивается в большинстве пресс-комментариев и обсуждений сегодняшних проблем внешней политики. При всем разнообразии споров и мнений относительно причин и катализаторов кризиса на Украине в 2014 году, например, мало кто подчеркивал роль международной кредитно-денежной политики в усугублении тяжелой экономической ситуации страны, переросшей в итоге в полномасштабный кризис. «Финансовые проблемы Украины накапливались на протяжении многих лет, – поясняет Бенн Стейл, историк экономики и сотрудник Совета по международным отношениям[37]. – Но именно сама перспектива того, что ФРС США будет с каждым месяцем выделять рынку все меньше новых долларов, существенно увеличила стоимость пролонгации обязательств… и эта стоимость превзошла возможности Киева платить… Остальное – уже история»[38]. Стейл правильно отмечает: аналитики во многом «упускают из виду тот факт, что решение ФРС сыграло важнейшую роль в свержении Януковича и в дальнейшем хаосе»[39].

Но все может измениться. Во многом благодаря двум конкретным экономическим событиям, очевидно, подразумевающим геополитические последствия, есть основания предполагать, что возрождение интереса к геоэкономике может оказаться долгосрочным и затронуть многие страны. Первое событие – это финансовый кризис 2008–2009 годов (и последующий кризис еврозоны), который и шесть лет спустя продолжает вызывать множество разнообразных, в том числе научных, комментариев относительно геополитического значения всего случившегося[40]. Второе событие – возвышение Китая, до сих пор в значительной степени чисто экономическое, однако, как представляется многим наблюдателям, чреватое серьезными геополитическими последствиями, наподобие тех, что имели место в 1940-х годах, когда США вышли из Второй мировой войны ведущей мировой державой. Учитывая масштабы и потенциальное влияние, оба этих события немало способствовали помещению экономических явлений и их геополитических последствий в контекст современной внешней политики.

Мы намерены сосредоточиться на среднем элементе нашего определения геоэкономики: «использование экономических инструментов для… достижения позитивных геополитических результатов». Именно экономические методы государственного управления, пусть и неплохо характеризующие многие внешнеполитические практики наших дней, почему-то остаются, так сказать, неисследованной территорией, особенно в концептуальном смысле и особенно в США.