Война иными средствами

Согласно исследованию, опубликованному осенью 2013 года корпорацией «РЭНД», Пекин склонен требовать с «находящихся под финансовым давлением заемщиков… уступок или преференций, например, особых льготных условий для китайских инвесторов или расширения возможностей и сфер деятельности Института Конфуция, отделения которого по всему миру пропагандируют понимание китайской культуры и китайского языка. Прочие уступки, связанные со списанием долгов, продлением кредитов или с повторными займами, могут сводиться к требованию свободного захода в стратегически важный порт и к заправке кораблей Народно-освободительной армии Китая, а также к требованию права на посадку воздушных судов этой НОАК»[148].

Серьезное испытание ожидало Китай в январе 2012 года, когда нефтяной спор между Суданом и Южным Суданом побудил правительство Южного Судана приостановить добычу нефти и выслать из страны главу крупной китайской государственной нефтяной компании за «отказ от сотрудничества». На кону стояли значительные объемы поставок и немалые инвестиции (на долю Китая приходилось 82 процента нефтяного экспорта Южного Судана), и потому Китай не мог избежать «чрезмерного втягивания в разгоравшийся конфликт между севером и югом»[149]. Посланник Пекина по делам Африки Лю Гуйцзинь прибыл на место улаживать кризис; он предупредил, что, если стороны не смогут достичь примирения, «пострадает весь регион, последствия будут весьма тяжелыми»[150].

Подобные авантюрные сделки могут оказаться позитивными и вынудят Пекин вести более конструктивную, более практичную дипломатию в кризисных ситуациях. Очевидно, что Пекину становится все сложнее придерживаться принципа невмешательства в качестве основополагающего условия своей внешней политики.

Способ 5

Многие контракты, нередко заключаемые между автократами и призванные укрепить положение соответствующих режимов, часто оказываются эффективными.

Сделки, особенно дурно пахнущие, проще заключать между автократами, не обремененными теми условностями и обязанностями, какие ограничивают деятельность лидеров демократических стран. В этих случаях вполне возможно финансирование важных политических целей. В начале 2012 года, когда действующий президент Венесуэлы Уго Чавес готовился к президентским выборам, венесуэльская государственная нефтяная компания PDVSA приняла обеспеченный нефтью кредит в размере 1,5 миллиарда долларов от китайского государственного банка ПКБК на жилищное строительство (исполнителем по контракту выступала крупнейшая китайская государственная инвестиционная компания CITIC). Данные проекты рассматривались Каракасом как важный элемент предвыборной кампании Чавеса. Более того, компания PDVSA влезла в долги ради выполнения обещаний Чавеса по реализации социальных программ, заимствуя на мировых рынках по высоким ставкам. Долг вырос на 40 процентов только в 2011 году (до 34,9 миллиарда долларов)[151].

Те же схемы обнаруживаются в других странах, где Китай и Россия поддерживают автократические режимы, враждебные Западу; это касается Беларуси, Узбекистана, Северной Кореи, Зимбабве, Судана, Анголы – и до недавнего времени относилось к Бирме. Подобные сделки и прочие формы поддержки явно диктуются материальными интересами, будь то потребность Китая в нефти или зависимость России от продажи обычных вооружений и ядерных реакторов в качестве важных источников государственного дохода. Некоторые аналитики считают, что поддержка Россией и Китаем недемократических стран определяется (в большей или меньшей степени) сугубо материальными факторами; это вряд ли делает Китай или Россию уникальными, поскольку Эфиопия, к примеру, в течение многих лет принадлежала к числу основных получателей американской финансовой помощи. Другие аналитики мыслят шире. «Защищая эти правительства от давления либерального Запада, – объяснял Роберт Каган десять лет назад, – автократии отстаивают собственные фундаментальные интересы»[152].