«Война Искры»: рассказы

Тейо и госпожа Кайя обернулись и увидели меня верхом на кентавре прямо позади ледевских стражниц. Госпожа Кайя была потрясена. Стражницы расступились, освобождая проход кентавру, и склонили головы.

Я сказала: «Госпожа Кайя, Тейо Верада…и госпожа Ревейн, позвольте представить вам моего крестного, копьеносца Боруво».

Кентавр поочередно поклонился госпоже Кайе и Тео, но, похоже, решил не удостоить поклоном эльфийку, которая молча наблюдала за всем этим действом и явно чувствовала себя неуютно.

Тогда я затараторила: «Боруво состоял в клане Груул до того, как присоединился к Селезнии. Он хороший друг моих родителей. И они попросили его стать моим крестным. Ну, в смысле, он был очевидным кандидатом, в общем-то единственным, если подумать. Мне кажется, отец всегда немного завидовал нашим отношениям с Боруво. Не то чтобы поэтому Боруво покинул клан. Он нашел свое призвание, понимаете. Он считает, что у меня оно тоже есть, и хочет, чтобы я оставила Груул и присоединилась к Селезнии. И иногда я думаю, что это верный путь. Но когда дело доходит до… я не могу решиться, понимаете…»

Копьеносец Боруво откашлялся и прервал меня: «Крестница».

«Я опять много болтаю, да?»

«Я все понимаю. Но, кажется, у нас есть важное дело». Он повернулся к госпоже Кайе и Тейо и произнес: «Любой, у кого достаточно хороший вкус, чтобы заметить нашу Аретию, заслуживает шанса быть выслушанным».

И снова госпожа Ревейн наклонилась к госпоже Кайе и прошептала: «Кто это — Аретия?»

^{Nissa, Who Shakes the World | Art by: Chris Rallis}

Госпожа Кайя уже хотела сказать ей, что Аретия — это же я, Крыса. Но я улыбнулась и покачала головой, и госпожа Кайя с любопытством взглянула на госпожу Ревейн. Та смотрела прямо на меня… и сквозь меня, как будто и не было перед ней никакой Крысы.

А потом —бах! — до госпожи Кайи наконец дошло. Она вдруг поняла, что я просто была невидима для госпожи Ревейн. Я буквально видела, как в голове госпожи Кайи проносятся воспоминания. (К тому же я могла немного проследить ход ее мыслей.) Она вспомнила, как мастер Зарек отреагировал — или, скорее, не отреагировал на меня — и то, как все услышали только имя Тейо, когда он представил нас обоих. Она начала понимать, что я как будто невидима для всех, за исключением Тейо, Боруво и ее самой. Невидима даже для собственного отца.

Я сказала: «На самом деле это не невидимость. Я объясню позже».

Это было еще одно своего рода предупреждение. Теперь госпожа Кайя начала подозревать, что я немного экстрасенс, что по сути было правдой. Она еще не была уверена до конца. Она привыкла к магам разума, таким как господин Белерен со своими громогласными ментальными указаниями и реалистичными психоиллюзиями, и сейчас раздумывала — не провела ли я госпожу Ревейн с помощью тех же самых иллюзий.

Что, конечно же, было полной ерундой. Я бы так никогда не сделала!

«Отошлите эльфийку, — произнес Боруво, мгновенно переключив на себя все внимание госпожи Кайи. Он смотрел на госпожу Ревейн с нескрываемым презрением. — Отошлите ее, и я провожу вас к госпоже Эммаре Тандрис».

Госпожа Кайя приготовилась возражать. В конце концов, госпожа Ревейн должна была стать нашим секретным оружием в борьбе за расположение госпожи Эммары.

Но госпожа Ревейн уже удалялась с явным облегчением. Она сказала: «Я никогда не блистала в переговорах. Вы вдвоем идите с кентавром. Я присоединюсь к Гидеону».

Через несколько секунд ее уже не было.

Я наклонилась вперед и прошептала: «Это было очень грубо, крестный».

«Дитя…»

«Очень грубо».

Он буркнул: «Ну…прошу прощения».

«Хорошо, прощаю», — удовлетворенно ответила я.

Он пробурчал еще что-то неразборчивое. Но не смог удержаться и от легкой улыбки.

Знаете, нечасто мне удается заполучить власть над кучей народа. Так что при случае я ей злоупотребляю. Разве можно меня в этом винить?

II.

Мы углублялись во владения Селезнии, и я видела, как глаза Тейо распахиваются все шире и шире. Вряд ли он видел что-то подобное в своем пустынном мире. В этом Гобахане. Буквально все в Равнике поражало его, и это было восхитительно.

Наверное, все мы воспринимаем свои миры как что-то обыденное, пока не увидим их чужими глазами. Возможно, поэтому я все еще остаюсь Безвратной. Когда я вижу Селезнию глазами своего крестного, или Груул глазами матери, или когда вижу — видела — Ракдос глазами Гекары, это всегда выглядит — выглядело — чем-то новым, роскошным и удивительным.