Война, какой я ее знал

Шум в небе стих, и я, решив, что налет завершился, ушел спать, правда, раздеваться предусмотрительно не стал, и, как оказалось, правильно сделал. Примерно в 5.30 стрельба возобновилась. Немцы не скупились и щедро осыпали нас бомбами, в ответ наши ребята без устали молотили по ним из зениток всех калибров, и не только с земли, но даже и с моря. Никакие фейерверки в честь Четвертого июля не могут сравниться с тем, что творилось сегодня в небе.

Облачность поднялась на высоту тысяча двести метров, и вот наконец прямо перед нами в перекрестия лучей прожекторов угодил неприятельский бомбардировщик. Вспышки разрывов буквально облепили машину. Она спикировала метров до шестисот, чем вызвала крики радости у многих из тех, кто с самых разных мест наблюдал за тем, что происходило в небе. Как бы там ни было, бомбардировщик выровнялся, но, пролетев всего километров пять, повторил нырок, спустившись почти к самой поверхности моря. Один из двигателей бомбардировщика дымил, оставляя за машиной длинный шлейф. Ясно было, что «утке» не жить, однако туман поглотил самолет раньше, чем он, ударившись о воду, исчез в морской пучине.

Когда рассвело, я отправился на позиции, чтобы лично выяснить, каковы последствия бомбежки, и поговорить с солдатами. Они были само спокойствие; ребята из одного зенитного расчета, с которыми я имел беседу, сказали мне, что, хотя бомба легла всего менее чем в пятидесяти метрах от них, никакого вреда она им не причинила, только осыпала с ног до головы грязью, комьями земли и камнями.

Воронки были размером с хорошую спальню, и в них осталось немало уцелевших фрагментов бомб, которые мы извлекли, чтобы определить маркировку. Без проблем справившись с данной задачей, мы установили типы самих бомб, а также типы взрывателей.

Несмотря на то что немцы для нас бомб не пожалели, труды летчиков увенчались более чем скромным успехом — ни один из наших солдат не погиб и лишь немногие получили ранения. С арабами противнику повезло больше. Всего одна бомба, упавшая на соседний городок, убила больше арабов, чем я прожил лет на свете. И это еще не считая раненых. Я направил письмо с соболезнованиями на имя паши, что, конечно, отчасти компенсировало горечь потери, но не вернуло жизнь погибшим.

Около десяти часов я собрал всех командиров эскадрилий и офицеров зенитчиков, чтобы обсудить с ними план противовоздушной обороны и внести соответствующие коррективы. Мы пришли к мнению, что глобальные изменения не нужны, так как оборона построена грамотно, однако кое—что желательно улучшить, что и было проделано. Материальный ущерб и вовсе равнялся нулю — похоже, вражеские летчики прилетали лишь затем, чтобы перепахать поля и разбомбить пустынные улицы. В гавань не попало ни одной бомбы.

Когда последний вражеский самолет протащился совсем низко над домом, на крыше которого мы находились, Джордж Микс[25] заметил: «Сэр, будь теперь при мне седло, я бы накинул его ему на спину и отправился на прогулку».

Приезд султана в Касабланку

12–13января 1943 г.

Недели две тому назад живший в Касабланке дядя султана предложил мне посетить здешний дворец племянника. Потом он сказал мне, что султана взволновало известие о том, что я был в его дворце, а он не мог приехать без подобающей причины. В общем, мы в нашем штабе решили предоставить такую возможность — устроить демонстрацию военной техники и оружия, словом, что—то вроде парада, на который мы пригласили также и французов, что вполне годилось как повод для приезда султана в Касабланку.

Однако у парада, назовем его так, имелась и иная задача. В первую очередь нам не мешало произвести впечатление на французов и арабов, продемонстрировав нашу мощь, а заодно успокоить французов, показав им, что, имея в распоряжении их техсредства и их оружие, они просто не могли победить наших ребят, экипированных по последнему слову техники. Мы сочли вполне уместным забыть о том факте, что, когда мы громили французов на берегу, все наше тяжелое вооружение оставалось еще на кораблях.