Война Калибана

— Мы получили контрольные коды на сто семьдесят один снаряд. Все они быстро движутся в сторону Солнца, но не ускоряются и не уклоняются от курса. Нам, собственно, остается подождать и подпустить их поближе к Марсу, после чего уничтожить.

— Уверены, что это хорошая мысль?

— Под «поближе» я понимаю «на несколько недель пути» на нынешней скорости. Космос велик.

Последовала пауза, означавшая нечто большее, чем минуту тишины.

— Я хотел бы, чтобы вы вернулись домой на нашем корабле, — заметил Соутер.

— Чтобы застрять здесь с бумагами еще на несколько недель? Не дождетесь! Кроме того, возвращение вместе с Джеймсом Холденом, сержантом Робертой Драпер и Мэй Менг — это очень подходящий символ. Пресса схавает с удовольствием. Земля, Марс, внешние планеты и Джеймс Холден, кого бы он теперь ни представлял.

— Знаменитость? — предположил Соутер. — Самостоятельная нация.

— Парень не так уж плох, если отвлечься от его праведности. И я на его корабле, а его корабль может брать разгон уже сейчас, не требуя ремонта. Я наняла его. Теперь ни один хрен не посмеет упрекнуть меня в нецелевом расходовании средств.

— Ну что ж, — сказал Соутер, — тогда увидимся в колодце.

— Увидимся, — ответила она и отключилась.

Встав с места, Авасарала неторопливо проплыла через рубку. Так легко казалось спорхнуть вниз по шахте трапа — словно в детском сне. Искушение было велико. На практике же она предвидела, что либо слишком сильно толкнется и во что-нибудь врежется, либо толкнется так слабо, что сопротивление воздуха остановит ее вне досягаемости до любой опоры. Так что Авасарала воспользовалась зацепами для рук и медленно потянула себя вниз, к камбузу. Переборка открылась перед ней и затворилась позади, тихонько прошипев гидравликой и металлически лязгнув. На жилой палубе слышались голоса, хотя она сначала не разбирала слов, а когда разобрала, людей еще не было видно.

— …Надо закрыть, — говорил Пракс. — То есть теперь для него уже нет оснований. Как ты думаешь, мне не могут предъявить иск?

— Иск всякому могут предъявить, — отвечал Холден, — только вряд ли выиграют дело.

— Но я вовсе не хочу ни с кем судиться. Надо его закрыть.

— Я выставил на сайт уведомление о нынешнем положении дел и запросил подтверждения на право перевода денег.

Авасарала втянула себя в камбуз. Пракс с Холденом парили у кофеварки. Пракс ошалело хлопал глазами, а лицо Холдена выражало некоторое самодовольство. Оба держали в руках по груше с кофе, но Пракс о своей, кажется, позабыл. Глаза у него были совсем круглыми, а челюсть отвисла, вопреки невесомости.

— Кому иск? — спросила Авасарала.

— Теперь, когда мы вернули Мэй, — объяснил Холден, — Пракс хочет, чтобы ему перестали слать деньги.

— Их слишком много, — подхватил ботаник, с надеждой глядя на нее, словно ждал, что Авасарала немедленно поможет.

— Избыточный бюджет? — спросила Авасарала.

— Ну, на то, чтобы бросить работу, ему не хватит, — сказал Холден. — Во всяком случае на роскошную жизнь маловато.

— Но они же твои, — с надеждой обратился к нему Пракс. — Счет открывал ты.

— Плату за «Росинант» я уже снял. Не сомневайся, ты с нами щедро расплатился, — отмахнулся Холден. — Все, что осталось, твое. Ну, ваше с Мэй.

Авасарала недовольно поморщилась. Это немного подрывало ее планы. Она думала, что сейчас самое подходящее время впрячь Пракса в контракт, а Джим Холден снова влез в последний момент и все испортил.

— Поздравляю, — протянула она. — Никто не знает, где Бобби? Мне надо с ней поговорить.

— В последний раз, когда я ее видел, она направлялась к мастерской.

Авасарала поблагодарила и потащилась дальше. Если Праксидик Менг теперь финансово независим, он не так охотно возьмется за работу по восстановлению Ганимеда — во всяком случае, не за деньги. Может, она сумеет воздействовать на его гражданское сознание? Они с дочерью стали воплощением трагедии Ганимеда, и его лицо во главе стола будет значить для людей больше, чем все рассуждения о том, как плохо им придется, если не наладить поставки продовольствия. Возможно, Менг из тех, кто покупается на такое. Надо будет обдумать.

И опять она двигалась так медленно и осторожно, что издалека услышала голоса. Бобби и Амос — оба смеются. Авасарале не верилось, что она застала их в интимную минуту, но в смехе чувствовалось что-то такое. Потом восторженно взвизгнула Мэй, и Авасарала поняла.

На ее взгляд, механическая мастерская была самым неподходящим на корабле местом для детских игр, за исключением, разве что, реакторного зала, однако Мэй была здесь: висела в воздухе, размахивая руками и ногами. Черные, отросшие до плеч волосы взметнулись вихрем, не успевая за плавным кувырком тела. Бобби поймала малышку и кинула обратно к Амосу. Авасарала отметила, что у девочки скоро станут меняться молочные зубы, и подумала, много ли она вспомнит об этой истории, когда станет взрослой.

— Вы с ума сошли? — строго спросила она, дождавшись, пока Амос поймает девочку. — Здесь не игровая площадка.