Война Хонор

— Единственный известный нам — и адмиралу Харрингтон — факт, — ответил Яначек, — сводится к тому, что один республиканский эсминец завязал бой — или был втянут в бой — с вспомогательным судном Флота Конфедерации, командовал которым мантикорский офицер, по заслугам переведенный на половинное жалованье более сорока стандартных лет назад. Почти вся команда эсминца погибла, а капитан вспомогательного судна передал фрагментарные сведения, изъятые, по его утверждению, из компьютеров уничтоженного эсминца.

Белая Гавань вытаращился на собеседника, на мгновение лишившись дара речи.

— Вы хотите сказать, что адмирал Бахфиш сфабриковал эти сведения в силу какого-то необъяснимого коварства? — спросил он.

— Я лишь хочу сказать, что на данный момент мы ничего не знаем наверняка, — парировал Яначек. — Да, ни одной причины, по которой Бахфиш мог бы сфальсифицировать подобные сведения, мне в голову не приходит, но из этого не следует, что такую вероятность и вовсе можно отбросить. Этот человек не носит мантикорский мундир уже сорок лет, и со службы он ушел не совсем добровольно, не так ли? Когда он служил её величеству, он обделался по полной программе — заметьте, при удивительно сходных обстоятельствах, — и я не вижу причины, почему бы и сейчас ему не сделать нечто подобное. А даже если нет, он, несомненно, затаил злобу из-за загубленной карьеры. Что делает из него идеальный источник, если кто-то хотел преднамеренно слить нам дезинформацию.

— Что за вздор! — фыркнул Белая Гавань. — Даже если бы Бахфиш сделал нечто подобное — и при этом позволил отстрелить себе обе ноги, лишь бы придать достоверности задуманной дезинформации, — герцогиня Харрингтон и её штаб подвергли проверке все записи и независимо опросили уцелевших членов экипажа.

— Да, и выделили оперативную группу для проверки системы, где должен был базироваться гипотетический «Второй флот», — хмыкнул Яначек. — Только, насколько я помню, там ничего не нашли. Верно?

— Что абсолютно ничего не доказывает, — указал Белая Гавань. — Есть много причин, по которым флот, получивший приказ сохранять свое месторасположение в тайне, мог сменить дислокацию.

— Разумеется. Именно к такому выводу и подталкивает нас Тейсман.

— Тейсман? Теперь вы хотите сказать, что военный министр Республики пожертвовал эсминцем и всем его экипажем, чтобы убедить нас в своих воинственных намерениях?

— Разумеется нет! — отрезал Яначек. — Он не собирался ничем жертвовать. Он рассчитывал лишь на то, что его эсминец засекут и станут за ним следить. На кой еще черт он мог приказать двум военным кораблям открыто торчать на орбите единственной планеты сектора, на которой находится дипломатическая миссия Хевена? В звездной системе, регулярно посещаемой нашими патрулями! — Первый Лорд ехидно усмехнулся. — Ничего себе способ сохранить «тайну». Вам не кажется, что для этой цели можно было бы светиться поменьше?

— Ну а зачем ему потребовалось, чтобы его эсминец в чем-то заподозрили и начали за ним следить? — вопреки собственному желанию и вопреки клокотавшему гневу, зачарованно спросил Белая Гавань.

— Да затем, чтобы мы поверили в то, во что поверила адмирал Харрингтон, — ответил Яначек терпеливым тоном человека, разговаривающего с маленьким ребенком. — Наши отношения с Республикой — вам это известно не хуже, чем мне, — неуклонно ухудшаются, а Тейсман, несмотря на все их публичные заявления, вовсе не уверен в их способности помериться с нами силами. Вот он и послал в Силезию два эсминца с заданием создать у нас впечатление, будто Новый Париж направляет туда экспедиционный корпус, который создаст угрозу Сайдмору. И в надежде, что это заставит нас перебросить в Силезию подкрепления, а результатом станет ослабление наших сил в решающий момент, когда перемирие прекратится.

— Понятно. — Несколько секунд Белая Гавань молча разглядывал Первого Лорда, потом покачал головой. — И каким же образом Тейсман собирался создать у нас такое впечатление с помощью своих эсминцев?