Война кланов. Охотник 1

– Поехали! – командует грубый, как наждачная бумага, голос.

Переваливаясь на ухабах, машина медленно выезжает со двора. В шум мотора вклиниваются мужские голоса и женское аханье – мы проезжаем мимо «УАЗика». Слышится зычный баритон «очухавшегося» Сергича, он по рации вызывает подкрепление.

Машину трясет, на ямах особенно сильно впиваются в спину камешки на дне.

– Дышать-то можно? – спрашиваю я из-под полога.

– Через раз и только ртом! – хохотнул водитель.

Через плотный брезент, за урчанием мотора, за шорохом покрышек, мне все-таки удается разобрать, кто говорил.

Евгений! Женька!

Неужели кинулся выручать друга? Да и второй голос показался знакомым. Никак сам Иваныч помогает? Вот это да!

Полчаса мы едем без разговоров. Мелодии попсы льются из радио, шумит пролетающая дорога, резко отзываются всплески луж и редкие наплывы моторов встречных автомобилей.

Машина понемногу сбавляет скорость. Начинает активнее покачивать из стороны в сторону – съезжаем на проселочную дорогу? Чихнув выхлопом, "буханка" останавливается, пару раз дергается при торможении.

Хлопает пассажирская дверь и наконец-то распахивается душный полог.

– Вылазь, шпиён! – произносит Иваныч.

Кучерявые волосы шевелятся под напором ветра, в угрюмых глазах проскальзывают искорки веселья.

– Ну, наконец-то, думал не доеду, – я улыбаюсь в ответ.

За рулем скалится Евгений – пригодилась «буханка» отца. Как заядлый рыбак, тот не прочь поставить сеточку-другую в запрещенных местах, а от рыбнадзора прятал добычу в специальном контейнере-выемке. Эх, сейчас я готов за такую браконьерскую смекалку обнять и Евгения и его отца.

Тело затекло, и ещё минуты три я растираю онемевшие конечности. Уже потом пожимаю руку Михаилу Ивановичу, и не получается удержаться от гримасы, когда ладонь сдавливают стальные тиски.

С Евгением поздоровались «по-братски», от души. Вроде бы всё в порядке, но… Да уж, бланш у него на лице был здоровенный.

– На чей кулак упал? – спрашиваю я, глядя на фиолетовый синяк.

Эпицентр фингала отмечается на правом глазу, дальше расплываются цвета радуги. Похоже, Евгений попал под копыто взбесившегося быка, или же боднул с разгона грузовик.

– В ментовке поскользнулся на четвертом этаже, а остановился на первом, и так три раза. Хорошо ещё, что глаз не вытек, – усмехается Евгений.

Громко каркают вороны, кружатся над машиной, что потревожила покой. В отдалении от основной дороги, на нырнувшей в лес проселочной накатке, "буханка" практически сливается с придорожным ивняком.

– Как топталось, зэчара? – Евгений улыбается во все тридцать три зуба.

– Нормально, снова хотели убить. К этому состоянию как-то начал привыкать. Ты-то как выбрался?

– А за что меня задерживать? Посадили под домашний арест без права выезда, каждый день отмечаюсь у участкового. Спасибо дядьке-майору, а то до сих пор сидел бы в одиночке. Одолели, аж сил нет. Но вот за тебя взялись серьезно! Дядька руками разводит, говорит, что сделать ничего не может. Мол, и рад бы, да никак, – говорит Евгений.

– Я уже понял, что не скоро в техникум вернусь. Сергеич передал, что вы квиты? – я смотрю на Иваныча.

– Дочурку его травами да настоями выходил, когда эскулапы руками разводили, вот и отдал должок! – гудит Иваныч. – Ты как, размялся слегка?

– Вроде как да, – я пару раз взмахиваю руками.

Иголочки перестают втыкаться разъяренными пчелами. Тело ещё ноет, но терпеть можно.

– Ну, тогда залазь обратно, ещё до места добраться нужно! Разговоры потом, сейчас не до них. На дороге возможны патрули, так что, Евгений, заделай дерюжку хорошенько! А ты лежи и задерживай дыхание на остановках! – после этих слов Иваныч залезает обратно на пассажирское сиденье.

– Залазь, рыбка моя! – Евгений подталкивает меня обратно к машине. – Смотри не протухни, а то выкину по дороге.

– Я те выкину! Не гони шибко, фиолетоволицый, не дрова везешь.

С этим фингалом Евгений похож на демона японских мультиков про короля обезьян. Я последний раз потягиваюсь до хруста, и укрытие распахивает металлические объятия.

– Чтобы собаки не учуяли! – перегнувшись через сиденье, Михаил Иванович брызгает дурно пахнущей жидкостью из небольшого баллончика.

– Может тебя вместо елочки на зеркальце повесить, ароматный ты наш? – шутит Евгений.

– Машину мой чаще, тогда и елочка не понадобится, – отвечаю я.

Евгений снова накрывает пологом и тщательно убирает твердые края под пороги. Для дыхания остается небольшое отверстие у сидений.

Начинается движение. Я замираю, когда машина притормаживает. Несколько раз машину останавливают, осматривают. Чувствую себя важной персоной, если подняли такие силы на поиски сбежавшего парня.

Качнувшись на рессорах, «буханка» в очередной раз останавливается. Мое убежище раскрывается и, растирая онемевшее тело, я выбираюсь наружу. На крыльце небольшого деревенского дома, освещенного красными лучами уходящего солнца, на приехавшую троицу хмуро взирает родная тетка.

Вот это сюрприз! Тётя Маша должна быть в Юже, а мы куда приехали? Невысокие домики, дощатые заборы с кустами малины и полное отсутствие асфальта. Чем-то знакомая деревня…

Мугреево-Никольское!